Тексты песен Владимира Высоцкого: 1973 год.

Баллада о короткой шее

	Полководец с шеею короткой
	Должен быть в любые времена:
	Чтобы грудь - почти от подбородка,
	От затылка - сразу чтоб спина.

	На короткой незаметной шее
	Голове уютнее сидеть,-
	И душить значительно труднее,
	И арканом не за что задеть.

		А они вытягивают шеи
		И встают на кончики носков:
		Чтобы видеть дальше и вернее -
		Нужно посмотреть поверх голов.

	Все, теперь ты - темная лошадка,
	Даже если видел свет вдали,-
	Поза - неустойчива и шатка,
	И открыта шея для петли.

	И любая подлая ехидна
	Сосчитает позвонки на ней,-
	Дальше видно, но - недальновидно
	Жить с открытой шеей меж людей.

		...Вот какую притчу о Востоке
		Рассказал мне старый аксакал.
		"Даже сказки здесь - и те жестоки",-
		Думал я - и шею измерял.

Был развеселый розовый восход...

	Был развеселый розовый восход,
	И плыл корабль навстречу передрягам,
	И юнга вышел в первый свой поход
	Под флибустьерским черепастым флагом.

	Накренившись к воде, парусами шурша,
	Бриг двухмачтовый лег в развороте.
	А у юнги от счастья качалась душа,
	Как пеньковые ванты на гроте.

	И душу нежную под грубой робой пряча,
	Суровый шкипер дал ему совет:
	"Будь джентльменом, если есть удача,
	А без удачи - джентльменов нет!"

	И плавал бриг туда, куда хотел,
	Встречался - с кем судьба его сводила,
	Ломая кости веслам каравелл,
	Когда до абордажа доходило.

	Был однажды богатой добычи дележ -
	И пираты бесились и выли...
	Юнга вдруг побледнел и схватился за нож,-
	Потому что его обделили.

	Стояла девушка, не прячась и не плача,
	И юнга вспомнил шкиперский завет:
	Мы - джентльмены, если есть удача,
	А нет удачи - джентльменов нет!

	И видел он, что капитан молчал,
	Не пробуя сдержать кровавой свары.
	И ран глубоких он не замечал -
	И наносил ответные удары.

	Только ей показалось, что с юнгой - беда,
	А другого она не хотела, -
	Перекинулась за борт - и скрыла вода
	Золотистое смуглое тело.

	И прямо в грудь себе, пиратов озадачив,
	Он разрядил горячий пистолет...
	Он был последний джентльмен удачи,-
	Конец удачи - джентльменов нет!

В день, когда мы, поддержкой земли заручась...

	В день, когда мы, поддержкой земли заручась,
	По высокой воде, по соленой, своей,
	Выйдем в точно назначенный час,-
	Море станет укачивать нас,
	Словно мать непутевых детей.

	Волны будут работать - и в поте лица
	Корабельные наши бока иссекут,
	Терпеливо машины начнут месяца
	Составлять из ритмичных секунд.

		А кругом - только водная гладь,- благодать!
		И на долгие мили кругом - ни души!..
		Оттого морякам тяжело привыкать
		Засыпать после качки в уютной тиши.

	Наши будни - без праздников, без выходных,-
	В море нам и без отдыха хватит помех.
	Мы подруг забываем своих:
	Им - до нас, нам подчас не до них,-
	Да простят они нам этот грех!

	Нет, неправда! Вздыхаем о них у кормы
	И во сне имена повторяем тайком.
	Здесь совсем не за юбкой гоняемся мы,
	Не за счастьем, а за косяком.

		А кругом - только водная гладь,- благодать!
		Ни заборов, ни стен - хоть паши, хоть пляши!..
		Оттого морякам тяжело привыкать
		Засыпать после качки в уютной тиши.

	Говорят, что плывем мы за длинным рублем,-
	Кстати, длинных рублей просто так не добыть,-
	Но мы в море - за морем плывем,
	И еще - за единственным днем,
	О котором потом не забыть.

	А когда из другой, непохожей весны
	Мы к родному причалу придем прямиком,-
	Растворятся морские ворота страны
	Перед каждым своим моряком.

		В море - водная гладь, да еще - благодать!
		И вестей - никаких, сколько нам ни пиши...
		Оттого морякам тяжело привыкать
		Засыпать после качки в уютной тиши.

	И опять уплываем, с землей обручась -
	С этой самою верной невестой своей,-
	Чтоб вернуться в назначенный час,
	Как бы там ни баюкало нас
	Море - мать непутевых детей.

	Вот маяк нам забыл подморгнуть с высоты,
	Только пялит глаза - ошалел, обалдел:
	Он увидел, что судно встает на винты,
	Обороты врубив на предел.

		А на пирсе стоять - все равно благодать,-
		И качаться на суше, и петь от души.
		Нам, вернувшимся, не привыкать привыкать
		После громких штормов к долгожданной тиши!

В дорогу - живо! Или - в гроб ложись!..

	В дорогу - живо! Или - в гроб ложись.
	Да! Выбор небогатый перед нами.
	Нас обрекли на медленную жизнь -
	Мы к ней для верности прикованы цепями.

	А кое-кто поверил второпях -
	Поверил без оглядки, бестолково.
	Но разве это жизнь - когда в цепях?
	Но разве это выбор - если скован?

		Коварна нам оказанная милость -
		Как зелье полоумных ворожих:
		Смерть от своих - за камнем притаилась,
		И сзади - тоже смерть, но от чужих.

	Душа застыла, тело затекло,
	И мы молчим, как подставные пешки,
	А в лобовое грязное стекло
	Глядит и скалится позор кривой усмешке.

	И если бы оковы разломать -
	Тогда бы мы и горло перегрызли
	Тому, кто догадался приковать
	Нас узами цепей к хваленой жизни.

		Неужто мы надеемся на что-то?
		А может быть, нам цель не по зубам?
		Зачем стучимся в райские ворота
		Костяшками по кованным скобам?

	Нам предложили выход из войны,
	Но вот какую заложили цену:
	Мы к долгой жизни приговорены
	Через вину, через позор, через измену!

	Но стоит ли и жизнь такой цены?!
	Дорога не окончена! Спокойно! -
	И в стороне от той, большой, войны
	Еще возможно умереть достойно.

		И рано нас равнять с болотной слизью -
		Мы гнезд себе на гнили не совьем!
		Мы не умрем мучительною жизнью -
		Мы лучше верной смертью оживем!

В море слез

	Слезливое море вокруг разлилось,
	И вот принимаю я слезную ванну,-
	Должно быть, по морю из собственных слез
	Плыву к Слезовитому я океану.

		Растеряешься здесь поневоле -
		Со стихией один на один!
		      Может, зря
		Проходили мы в школе,
		      Что моря -
		Из поваренной соли...
		Хоть бы льдина попалась мне, что ли,
		Или встретился добрый дельфин!..

Воздушные потоки

	Хорошо, что за ревом не слышалось звука,
	Что с позором своим был один на один:
	Я замешкался возле открытого люка -
	И забыл пристегнуть карабин.

	Мой инструктор помог - и коленом пинок -
	Перейти этой слабости грань:
	За обычное наше: "Смелее, сынок!"
	Принял я его сонную брань.

		И оборвали крик мой,
		И обожгли мне щеки
		Холодной острой бритвой
		Восходящие потоки.
		И звук обратно в печень мне
		Вогнали вновь на вдохе
		Веселые, беспечные
		Воздушные потоки.

	Я попал к ним в умелые, цепкие руки:
	Мнут, швыряют меня - что хотят, то творят!
	И с готовностью я сумасшедшие трюки
	Выполняю шутя - все подряд.

		И обрывали крик мой,
		И выбривали щеки
		Холодной острой бритвой
		Восходящие потоки.
		И кровь вгоняли в печень мне,
		Упруги и жестоки,
		Невидимые встречные
		Воздушные потоки.

	Но рванул я кольцо на одном вдохновенье,
	Как рубаху от ворота или чеку.
	Это было в случайном свободном паденье -
	Восемнадцать недолгих секунд.

	А теперь - некрасив я, горбат с двух сторон,
	В каждом горбе - спасительный шелк.
	Я на цель устремлен и влюблен, и влюблен
	В затяжной, неслучайный прыжок!

		И обрывают крик мой,
		И выбривают щеки
		Холодной острой бритвой
		Восходящие потоки.
		И проникают в печень мне
		На выдохе и вдохе
		Бездушные и вечные
		Воздушные потоки.

	Беспримерный прыжок из глубин стратосферы -
	По сигналу "Пошел!" я шагнул в никуда,-
	За невидимой тенью безликой химеры,
	За свободным паденьем - айда!

	Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму,
	Хоть условья паденья не те.
	Но и падать свободно нельзя - потому,
	Что мы падаем не в пустоте.

		И обрывают крик мой,
		И выбривают щеки
		Холодной острой бритвой
		Восходящие потоки.
		На мне мешки заплечные,
		Встречаю - руки в боки -
		Прямые, безупречные
		Воздушные потоки.

	Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно:
	"Не тяни за кольцо - скоро легкость придет..."
	До земли триста метров - сейчас будет поздно!
	Ветер врет, обязательно врет!

	Стропы рвут меня вверх, выстрел купола - стоп!
	И - как не было этих минут.
	Нет свободных падений с высот, но зато
	Есть свобода раскрыть парашют!

		Мне охлаждают щеки
		И открывают веки -
		Исполнены потоки
		Забот о человеке!
		Глазею ввысь печально я -
		Там звезды одиноки -
		И пью горизонтальные
		Воздушные потоки.

Вот в набат забили...

	Вот в набат забили:
	Или праздник, или
	Надвигается, как встарь, 
				чума.
	Заглушая лиру,
	Звон идет по миру,-
	Может быть, сошел звонарь 
				с ума?

		Следом за тем погребальным набатом
		Страх овладеет сестрою и братом.
		Съёжимся мы под ногами чумы,
		Путь уступая гробам и солдатам.

	Нет, звонарь не болен!-
	Видно с колоколен,
	Как печатает шаги
			судьба,
	И чернеют угли
	Там, где были джунгли,
	Тупо топчут сапоги
			хлеба.

		Выход один беднякам и богатым -
		Смерть. Это самый бесстрастный анатом.
		Все мы равны перед ликом войны,
		Только привычней чуть-чуть - азиатам.

	Не в леса одета
	Бедная планета,
	Нет,- огнем согрета мать-
				Земля!
	А когда остынет -
	Станет мир пустыней.
	Вновь придется начинать
				с нуля.

		Всех нас зовут зазывалы из пекла
		Выпить на празднике пыли и пепла,
		Потанцевать с одноглазым циклопом,
		Понаблюдать за Всемирным Потопом.

	Не во сне все это,
	Это близко где-то -
	Запах тленья, черный дым
				и гарь.
	Звон все глуше: видно,
	Сверху лучше видно -
	Стал от ужаса седым
			звонарь.

		Бей же, звонарь, разбуди полусонных!
		Предупреди беззаботных влюбленных,
		Что хорошо будет в мире сожженном
		Лишь мертвецам и еще нерожденным.

Вот в плащах, подобных плащ-палаткам...

	Вот в плащах, подобных плащ-палаткам,-
	Кто решил в такое одевать!-
	Чтоб не стать останками остаткам,-
	Люди начинают колдовать.

	Девушка под поезд-  все бывает,-
	Тут уж - истери не истери,-
	И реаниматор причитает:
	"Милая, хорошая, умри!

	Что ты будешь делать, век больная,
	Если б даже я чего и смог?
	И нужна ли ты кому такая -
	Без всего, и без обеих ног!"

	Выглядел он жутко и космато,
	Он старался за нее дышать,-
	Потому что врач-реаниматор -
	Это значит: должен оживлять!

	...Мне не спится и не может спаться -
	Не затем, что в мире столько бед:
	Просто очень трудно оклематься -
	Трудно, так сказать, реаниматься,
	Чтоб писать поэмы, а не бред.

	Я - из хирургических отсеков,
	Из полузапретных катакомб,
	Там, где оживляют человеков,-
	Если вы слыхали о таком.

	Нет подобных боен и в корриде -
	Фору дам, да даже сотню фор...
	Только постарайтесь в странном виде
	Не ходить на красный светофор!

Все с себя снимаю - слишком душно...

	Все с себя снимаю - слишком душно,-
	За погодой следую послушно,-
	Но...
	  все долой - нельзя ж!
	Значит, за погодой не угнаться:
	Дальше невозможно раздеваться,-
	Да,
	  это же не пляж!

	Что-то с нашей модой стало ныне:
	Потеснили "макси" снова "мини" -
	Вновь,
	  вновь переворот!
	Право, мне за модой не угнаться -
	Дальше невозможно одеваться,
	Но -
	  и наоборот!

	Скучно каждый вечер слушать речи.
	У меня - за вечер по две встречи,-
	Тот
	  и другой - не прост.
	Трудно часто переодеваться -
	Значит, мне приходится стараться,-
	Вот,
	  вот ведь в чем вопрос!

Вторая песенка Алисы

	Догонит ли в воздухе - или шалишь -
	Летучая кошка летучую мышь?
	Собака летучая - кошку летучую?
	Зачем я себя этой глупостью мучаю?

	А раньше я думала, стоя над кручею:
	Ах, как бы мне сделаться тучей летучею!
	Ну вот я и стала летучею тучею,
	и вот я решаю по этому случаю:

	Догонит ли в воздухе - или шалишь -
	Летучая кошка летучую мышь?

Горное эхо

	В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха,
	На кручах таких, на какие никто не проник,
	Жило-поживало весёлое горное эхо,
	Оно отзывалось на крик - человеческий крик.

	Когда одиночество комом подкатит под горло
	И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет -
	Крик этот о помощи эхо подхватит проворно,
	Усилит - и бережно в руки своих донесёт.

	Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья,
	Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп,
	Пришли умертвить, обеззвучить живое ущелье -
	И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.

	Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха,
	И эхо топтали, но звука никто не слыхал.
	К утру расстреляли притихшее горное эхо -
	И брызнули слезы, как камни, из раненых скал...

Два судна

	Всему на свете выходят сроки,
	А соль морская - въедлива как черт,-
	Два мрачных судна стояли в доке,
	Стояли рядом - просто к борту борт.

	Та, что поменьше, вбок кривила трубы
	И пожимала боком и кормой:
	"Какого типа этот тип? Какой он грубый!
	Корявый, ржавый - просто никакой!"
		
		В упор не видели друг друга
			оба судна
		И ненавидели друг друга
			обоюдно.

	Он в аварийном был состоянье,
	Но и она - не новая отнюдь,-
	Так что увидишь на расстоянье -
	С испуга можно взять и затонуть.

	Тот, что побольше, мерз от отвращенья,
	Хоть был железный малый, с крепким дном,-
	Все двадцать тысяч водоизмещенья
	От возмущенья содрогались в нем!

		И так обидели друг друга
			оба судна,
		Что ненавидели друг друга
			обоюдно.

	Прошли недели,- их подлатали,
	По ржавым швам шпаклевщики прошли,
	И ватерлинией вдоль талии
	Перевязали корабли.

	И медь надраили, и краску наложили,
	Пар развели, в салонах свет зажгли,-
	И палубы и плечи распрямили
	К концу ремонта эти корабли.

		И в гладкий борт узрели
			оба судна,
		Что так похорошели -
			обоюдно.

	Тот, что побольше, той, что поменьше,
	Сказал, вздохнув: "Мы оба не правы!
	Я никогда не видел женщин
	И кораблей - прекраснее, чем вы!"

	Та, что поменьше, в том же состоянье
	Шепнула, что и он неотразим:
	"Большое видится на расстоянье,-
	Но лучше, если все-таки - вблизи".

		Кругом конструкции толпились,
			было людно,
		И оба судно объяснились -
			обоюдно!

	Хотя какой-то портовый дока
	Их приписал не в тот же самый порт -
	Два корабля так и ушли из дока,
	Как и стояли,- вместе, к борту борт.

	До горизонта шли в молчанье рядом,
	Не подчиняясь ни теченьям, ни рулям.
	Махала ласково ремонтная бригада
	Двум не желающим расстаться кораблям.

		Что с ними? Может быть, взбесились
			оба судна?
		А может, попросту влюбились -
			обоюдно.

Джимми и Билли

	У Джимми и Билли всего в изобилье -
	Давай не зевай, сортируй, собирай!..
	И Джимми и Билли давно позабыли,
	Когда собирали такой урожай.

	И Джимми и Билли, конечно, решили
	Закапывать яблоки в поте лица.
	Расстроенный Билли сказал: "Или-или!-
	Копай, чтоб закончилась путаница!"

	...И Джимми и Билли друг друга побили.
	Ура! Караул! Закопай! Откопай!..
	Ан глядь - парники все вокруг подавили.
	Хозяин, где яблоки? Ну, отвечай!

	У Джимми и Билли всего в изобилье -
	Давай не зевай, сортируй, собирай!..
	И Джимми и Билли давно позабыли,
	Когда собирали такой урожай!

Диалог у телевизора

	- Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
	Рот - хоть завязочки пришей...
	Ой, до чего, Вань, размалеваны,
	И голос - как у алкашей!

		А тот похож - нет, правда, Вань,-
		На шурина - такая ж пьянь.
		Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь,-
            	   Я - вправду, Вань!

	- Послушай, Зин, не трогай шурина:
	Какой ни есть, а он - родня,-
	Сама намазана, прокурена -
	Гляди, дождешься у меня!

		А чем болтать - взяла бы, Зин,
		В антракт сгоняла в магазин...
		Что, не пойдешь? Ну, я - один,-
		Подвинься, Зин!..

	- Ой, Вань, гляди, какие карлики!
	В джерси одеты, не в шевьет,-
	На нашей пятой швейной фабрике
	Такое вряд ли кто пошьет.

		А у тебя, ей-богу, Вань,
		Ну все друзья - такая рвань
		И пьют всегда в такую рань
		Такую дрянь!

	- Мои друзья - хоть не в болонии,
	Зато не тащат из семьи,-
	А гадость пьют - из экономии:
	Хоть поутру - да на свои!

		А у тебя самой-то, Зин,
		Приятель был с завода шин,
		Так тот - вообще хлебал бензин,-
		Ты вспомни, Зин!..

	- Ой, Вань, гляди-кось - попугайчики!
	Нет, я, ей-богу, закричу!..
	А это кто в короткой маечке?
	Я, Вань, такую же хочу.

		В конце квартала - правда, Вань,-
		Ты мне такую же сваргань...
		Ну что "отстань", опять "отстань",
		Обидно, Вань!

	- Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы -
	Накрылась премия в квартал!
	Кто мне писал на службу жалобы?
	Не ты?! Да я же их читал!

		К тому же эту майку, Зин,
		Тебе напяль - позор один.
		Тебе шитья пойдет аршин -
		Где деньги, Зин?..

	- Ой, Вань, умру от акробатиков!
	Гляди, как вертится, нахал!
	Завцеха наш - товарищ Сатиков -
	Недавно в клубе так скакал.

		А ты придешь домой, Иван,
		Поешь и сразу - на диван,
		Иль, вон, кричишь, когда не пьян..
		Ты что, Иван?

	- Ты, Зин, на грубость нарываешься,
	Все, Зин, обидеть норовишь!
	Тут за день так накувыркаешься...
	Придешь домой - там ты сидишь!

		Ну, и меня, конечно, Зин,
		Все время тянет в магазин,-
		А там - друзья... Ведь я же, Зин,
		Не пью один!

Додо и Белый Кролик

	- Эй, кто там крикнул "ай-ай-ай?" - Ну я! Я, Кролик Белый.
	- Опять спешишь?- Прости, Додо,- так много важных дел!
	У нас в Стране Чудес попробуй что-то не доделай...
	Вот и ношусь я взад-вперед, как заяц угорелый,-
	За два кило пути я на два метра похудел.

	Зачем, зачем, сограждане, зачем я Кролик - белый?
	Когда бы был я серым - я б не бегал, а сидел.
	Все ждут меня, всем нужен я - и всем визиты делай,
	А я не в силах отказать: я страшно мягкотелый,-
	Установить бы кроликам какой-нибудь предел!..

	- Но почему дрожите вы? И почему вы - белый?
	- Да потому что - ай-ай-ай!- таков уж мой удел.
	Ах, как опаздываю я - почти что на день целый!
	Бегу, бегу!.. - А говорят, он в детстве не был белый,
	Но опоздать боялся - и от страха поседел.

Дороги... дороги

		Ах, дороги узкие -
		Вкось, наперерез,-
		Версты белорусские -
		С ухабами и без.
		Как орехи грецкие,
		Щелкаю я их,-
		Ох, говорят, немецкие -
		Гладко, напрямик...

	Там, говорят, дороги - ряда по три,
	И нет табличек с "Ахтунг!" или "Хальт!".
	Ну что же - мы прокатимся, посмотрим,
	Понюхаем не порох, а асфальт.

		Горочки пологие -
		Я их - щелк да щелк!
		Но в душе, как в логове,
		Затаился волк.
		Ату, колеса гончие!
		Целюсь под обрез -
		И с волком этим кончу я
		На отметке "Брест".

	Я там напьюсь водички из колодца
	И покажу отметки в паспортах.
	Потом мне пограничник улыбнется,
	Узнав, должно быть,- или просто так.

		После всякой зауми
		Вроде: "Кто таков?"-
		Как взвились шлагбаумы
		Вверх, до облаков!
		Лишь взял товарищ в кителе
		Снимок для жены -
		И... только нас и видели
		С нашей стороны!

	Я попаду в Париж, в Варшаву, в Ниццу!
	Они - рукой подать - наискосок...
	Так я впервые пересек границу -
	И чьи-то там сомненья пресек.

		Ах, дороги скользкие -
		Вот и ваш черед,-
		Деревеньки польские -
		Стрелочки вперед;
		Телеги под навесами,
		Булыжник-чешуя...
		По-польски ни бельмеса мы -
		Ни жена, ни я!

	Потосковав о ломте, о стакане,
	Остановились где-то наугад,-
	И я сказал по-русски: "Прошу, пани!"-
	И получилось точно и впопад!

		Ах, еда дорожная
		Из немногих блюд!
		Ем неосторожно я
		Все, что подают.
		Напоследок - сладкое,
		Стало быть - кончай!
		И на их хербатку я
		Дую, как на чай.

	А панночка пощелкала на счетах
	(Всё, ка у нас - Зачем туристы врут!)-
	И я, прикинув разницу валют,
	Ей отсчитал не помню сколько злотых
	И проворчал: "По божески дерут"...

		Где же песни-здравицы,-
		Ну-ка подавай!-
		Польские красавицы,
		Для туристов - рай?
		Рядом на поляночке -
		Души нараспах -
		Веселились панночки
		С граблями в руках.

	"Да, побывала Польша в самом пекле,-
	Сказал старик и лошадей распряг...-
	Красавицы-полячки не поблекли -
	А сгинули в немецких лагерях..."

		Лемеха въедаются
		В землю, как каблук,
		Пеплы попадаются
		До сих пор под плуг.
		Память вдруг разрытая -
		Неживой укор:
		Жизни недожитые -
		Для колосьев корм.

	В моем мозгу, который вдруг сдавило
	Как обручем,- но так его, дави!-
	Варшавское восстание кровило,
	Захлебываясь в собственной крови...

		Дрались - худо, бедно ли,
		А наши корпуса -
		В пригороде медлили
		Целых два часа.
		В марш-бросок, в атаку ли -
		Рвались, как один,-
		И танкисты плакали
		На броню машин...

	Военный эпизод - давно преданье,
	В историю ушел, порос быльем,-
	Но не забыто это опозданье,
	Коль скоро мы заспорили о нем.

		Почему же медлили
		Наши корпуса?
		Почему обедали
		Эти два часа?
		Потому что, танками,
		Мокрыми от слез,
		Англичанам с янками
		Мы утерли нос!

	А может быть, разведка оплошала -
	Не доложила?.. Что теперь гадать!
	Но вот сейчас читаю я: "Варшава" -
	И еду, и хочу не опоздать!

Дурацкий сон, как кистенем...

	Дурацкий сон, как кистенем,
		Избил нещадно.
	Невнятно выглядел я в нем
		 И неприглядно.

	Во сне я лгал и предавал,
		 И льстил легко я...
	А я и не подозревал
		 В себе такое.

	Еще сжимал я кулаки
		 И бил с натугой,
	Но мягкой кистию руки,
		 А не упругой.

	Тускнело сновиденье, но
		 Опять являлось.
	Смыкались веки, и оно
		 Возобновлялось.

	Я не шагал, а семенил
		 На ровном брусе,
	Ни разу ногу не сменил,-
		 ТрусИл и трУсил.

	Я перед сильным лебезил,
		 Пред злобным гнулся.
	И сам себе я мерзок был,
		 Но не проснулся.

	Да это бред - я свой же стон
		 Слыхал сквозь дрему,
	Но это мне приснился сон,
		 А не другому.

	Очнулся я и разобрал
		 Обрывок стона.
	И с болью веки разодрал,
		 Но облегченно.

	И сон повис на потолке
		 И распластался.
	Сон в руку ли? И вот в руке
		 Вопрос остался.

	Я вымыл руки - он в спине
		 Холодной дрожью.
	Что было правдою во сне,
		 Что было ложью?

	Коль это сновиденье - мне
		 Еще везенье.
	Но если было мне во сне
		 Ясновиденье?

	Сон - отраженье мыслей дня?
		 Нет, быть не может!
	Но вспомню - и всего меня
		 Перекорежит.

	А вдруг - в костер?! и нет во мне
		 Шагнуть к костру сил.
	Мне будет стыдно, как во сне,
		 В котором струсил.

	Но скажут мне:- Пой в унисон!
		 Жми, что есть духу!-
	И я пойму: вот это сон,
		 Который в руку.

Дуэт разлученных

	Дорога сломала степь напополам,
	И неясно, где конец пути,-
	По дороге мы идем по разным сторонам
	И не можем ее перейти.

		Сколько зим этот путь продлится?
		Кто-то должен рискнуть, решиться!
		Надо нам поговорить - перекресток недалек,-
		Перейди, если мне невдомек!

	Дорога, дорога поперек земли -
	Поперек судьбы глубокий след,-
	Многие уже себе попутчиков нашли
	Ненадолго, а спутников - нет.

		Промелькнет как беда ухмылка,
		Разведет навсегда развилка...
		Где же нужные слова, кто же первый их найдет?
		Я опять прозевал переход.

	Река!- избавленье послано двоим,-
	Стоит только руку протянуть...
	Но опять, опять на разных палубах стоим,-
	Подскажите же нам что-нибудь!

		Волжский ветер хмельной и вязкий,
		Шепчет в души одной подсказкой:
		Время мало - торопись и не жди конца пути,-
		Кто же первый рискнет перейти?!

Дуэт Шуры и Ливеровского

	- Богиня! Афродита!
		Или что-то в этом роде!
	Ах, жизнь моя разбита
		Прямо здесь, на пароходе!
	Склоню от восхищенья я
		Пред красотой такою
	Дрожащие колени я
		С дрожащей головою!

		- Ну что он ходит как тень -
		Твердит одну дребедень!
		- Возьми себе мое трепещущее сердце!
		- Нас не возьмешь на авось -
		На кой мне сердце сдалось!
		- Тогда - экзотику и страсти де-ля-Перца!

	- Какая де-ля-Перца -
		Да о чем вы говорите?
	Богиню надо вам? -
		Так и идите к Афродите!
	Вас тянет на экзотику -
		Тогда сидите дома...
	А кто это - экзотика?
		Я с нею не знакома.

		- Я вас, синьора, зову
		В волшебный сон наяву
		И предлагаю состояние и сердце,-
		Пойдем навстречу мечтам!..
		- А кем вы служите там?
		- Я - вице-консул Мигуэлла-де-ля-Перца!

	- Я не бегу от факта,
		Только вот какое дело:
	Я с консулам как-то
		Раньше дела не имела.
	А вдруг не пустят к вам в страну
		И вынесут решенье
	Послать куда подальше, ну
		А консула - в три шеи!

		- Не сомневайтесь, мадам!
		Я всех продам, все отдам -
		И распахнется перед вами рая дверца.
		Я вас одену, мадам,
		Почти как Еву Адам
		В стране волшебной Мигуэлла-де-ля-Перца.

	- Вы милый, но - пройдоха!
		А меня принарядите -
	И будет просто плохо
		Этой вашей Афродите!
	Но я не верю посулам:
		Я брошу все на свете -
	А вдруг жена у консула,
		И даже хуже- дети!

		- Ах, что вы, милая мисс!..
		- Но-но, спокойно, уймись!
		- Я напишу для вас симфонию и скерцо.
		Удача вас родила!..
		- Ах черт! Была не была!
		Валяйте, едем в Мигуэллу-делу-Перца!

Жил-был один чудак...

	Жил-был один чудак,-
	Он как-то раз, весной,
	Сказал чуть-чуть не так -
	И стал невыездной.

		А, может, что-то спел не то
		По молодости лет.
		А, может, выпил два по сто
		С кем выпивать не след.

	Он письма отправлял -
	Простым и заказным,
	И не подозревал,
	Что стал невыездным.

		Да и не собирался он
		На выезд никуда -
		К друзьям лишь ездил на поклон
		В другие города.

	На сплетни он махнул
	Свободною рукой,-
	Сидел и в ус не дул
	Чудак невыездной.

		С ним вежливы, на "вы" везде,
		Без спущенных забрал,
		Подписку о невыезде
		Никто с него не брал.

	Он в карточной игре
	Не гнался за игрой -
	Всегда без козырей
	И вечно "без одной".

		И жил он по пословице:
		Хоть эта мысль не та -
		Все скоро обеззлобится
		И встанет на места.

	И он пером скрипел -
	То злее, то добрей,-
	Писал себе и пел
	Про всяческих зверей:

		Что, мол, сбежал гиппопотам
		С Египта в Сомали -
		Хотел обосноваться там,
		Да высох на мели.

	Но строки те прочлись
	Кому-то поутру -
	И, видимо, пришлись
	С утра не по нутру.

		Должно быть, между строк прочли,
		Что бегемот - не тот,
		Что Сомали - не Сомали,
		Что все наоборот.

	Прочли, от сих до всех
	Разрыв и перерыв,
	Закрыли это в сейф,
	И все - на перерыв.

		Чудак пил кофе натощак -
		Такой же заводной,-
		Но для кого-то был чудак
		Уже невыездной.

	...Пришла пора - а то
	Он век бы не узнал,
	Что он совсем не то,
	За что себя считал.

		И после нескольких атак,
		В июльский летний зной
		Ему сказали: "Ты, чудак,
		Давно невыездной!"

		Другой бы, может, и запил,
		А он махнул рукой:
		"Что я,- когда и Пушкин был
		Всю жизнь невыездной!"

Из дорожного дневника

	Ожидание длилось,
		а проводы были недолги.
	Пожелали друзья:
		"В добрый путь, чтобы все без помех".
	И четыре страны
		предо мной расстелили дороги,
	И четыре границы
		шлагбаумы подняли вверх.

	Тени голых берез
		добровольно легли под колеса,
	Залоснилось шоссе
		и штыком заострилось вдали.
	Вечный смертник-комар
		разбивался у самого носа,
	Превращая стекло лобовое
		в картину Дали.

	Сколько смелых мазков
		на причудливом мертовм покрове,
	Сколько серых мозгов
		и комарьих раздавленных плевр!
	Вот взорвался один,
		до отвала напившийся крови,
	Ярко-красным пятном
		завершая дорожный шедевр.

	И сумбурные мысли,
		лениво стучавшие в темя,
	Устремились в пробой -
		ну попробуй-ка останови!
	И в машину ко мне
		постучало просительно время.
	Я впустил это время,
		замешанное на крови.
	И сейчас же в кабину
		глаза из бинтов заглянули
	И спросили: "Куда ты?
		на запад? Вертайся назад!.."
	Я ответить не смог:
		по обшивке царапнули пули.
	Я услышал: "Ложись!
		Берегись! Проскочили! Бомбят!"

	Этот первый налет
		оказался не так чтобы очень:
	Схоронили кого-то,
		прикрыв его кипой газет,
	Вышли чьи-то фигуры -
		назад, на шоссе - из обочин,
	Как лет тридцать спустя,
		на машину мою поглазеть.

	И исчезло шоссе -
		мой единственный верный фарватер.
	Только - елей стволы
		без обрубленных минами крон.
	Бестелесый поток
		обтекал не спеша радиатор.
	Я за сутки пути
		не продвинулся ни на микрон.

	Я уснул за рулем.
		Я давно разомлел до зевоты.
	Ущипнуть себя за ухо
		или глаза протереть?
	В кресле рядом с собой
		я увидел сержанта пехоты.
	"Ишь, трофейная пакость,- сказал он,-
		удобно сидеть".

	Мы поели с сержантом
		домашних котлет и редиски,
	Он опять удивился:
		Откуда такое в войну?
	"Я, браток,- говорит,-
		восемь дней как позавтракал в Минске.
	Ну, спасибо, езжай!
		будет время, опять загляну..."

	Он ушел на Восток
		со своим поредевшим отрядом.
	Снова мирное время
		в кабину вошло сквозь броню.
	Это время глядело
		единственной женщиной рядом.
	И она мне сказала:
		"Устал? Отдохни - я сменю".

	Все в порядке, на месте,-
		Мы едем к границе, нас двое.
	Тридцать лет отделяет
		от только что виденных встреч.
	Вот забегали щетки,
		отмыли стекло лобовое,-
	Мы увидели знаки,
		что призваны предостеречь.

	Кроме редких ухабов,
		ничто на войну не похоже.
	Только лес молодой,
		да сквозь снова налипшую грязь
	Два огромных штыка
		полоснули морозом по коже,
	Остриями - по мирному -
		кверху, а не накренясь.

	Здесь, на трассе прямой,
		мне,
		 не знавшему пуль,
		    показалось,
	Что и я где-то здесь
		довоевывал невдалеке.
	Потому для меня
		и шоссе, словно штык, заострялось,
	И лохмотия свастик
		болтались на этом штыке.

Как во городе во главном...

	Как во городе во главном,
	Как известно - златоглавом,
	В белокаменных палатах,
		Знаменитых на весь свет,
	Воплотители эпохи -
	Лицедеи-скоморохи,
	У кого дела не плохи,-
		Собиралися на банкет.

	Для веселья есть причина:
	Ну, во-первых - дармовщина,
	Во-вторых - любой мужчина
		Может даму пригласить,
	И, потискав даму эту,
	По паркету весть к буфету
	И без денег - по билету -
		Накормить и закусить.

	И стоят в дверном проеме
	На великом том приеме
	На дежурстве и на стреме
		Тридцать три богатыря,-
	Им потеха - где шумиха,
	Там ребята эти лихо
	Крутят рученьки, но - тихо,
		Ничего не говоря.

	Но ханыга, прощелыга,
	Забулдыга и сквалыга -
	От монгольского от ига
		К нам в наследство перешли,-
	И они входящим - в спину -
	Хором, враз: "Даешь Мазину,
	Дармовую лососину
		И Мишеля Пиколи!"

	...В кабаке старинном "Каме"
	Парень кушал с мужиками,-
	Все ворочали мозгами -
		Кто хорош, а кто и плох.
	А когда кабак закрыли,
	Все решили: недопили,-
	И трезвейшего снабдили,
		Чтоб чего-то приволок.

	Парень этот для начала
	Чуть пошастал у вокзала -
	Там милиция терзала
		Сердобольных шоферов,-
	Он рванул тогда накатом
	К белокаменным палатам -
	Прямо в лапы к тем ребятам -
		По мосту, что через ров.

	Под дверьми все непролазней -
	Как у лобного на казни,
	И толпа побезобразней -
		Вся колышется, гудет,-
	Не прорвешься, хоть ты тресни!
	Но узнал один ровесник:
	"Это тот, который - песни,-
		Пропустите, пусть идет!"

	"Не толкайте, не подвинусь!"
	Думал он: а вдруг на вынос
	Не дадут - вот будет минус!..
		Ах! Красотка на пути!
	Но Ивану не до крали,-
	Лишь бы только торговали,
	Лишь бы дали, лишь бы дали!
		Время - два без десяти.

	У буфета все нехитро:
	"Пять 'четверок', два пол-литра!
	Эй, мамаша, что сердита?
		Сдачи можешь не давать!.."
	Повернулся - а средь зала
	Краля эта танцевала:
	Вся блестела, вся сияла,-
		Как звезда - ни дать ни взять!

	И упали из подмышек
	Две "больших" и пять "малышек"
	(Жалко, жалко ребятишек -
		Тех, что бросил он в беде),-
	И осколки, как из улья,
	Разлетелись - и под стулья.
	А пред ним мелькала тулья
		Золотая на звезде.

	Он за воздухом к балконам,-
	Поздно! Вырвались со звоном
	И из сердца по салонам
		Покатились клапана...
	И, назло другим принцессам,
	Та - взглянула с интересом,-
	Хоть она, писала пресса,
		Хороша, но холодна.

	Одуревшие от рвенья,
	Рвались к месту преступленья
	Люди плотного сложенья,
		Засучивши рукава,-
	Но не сделалось скандала:
	Все кругом затанцевало -
	Знать, скандала не желала
		Предрассветная Москва.

	И заморские ехидны
	Говорили: "Ах, как стыдно!
	Это просто несолидно,
		Глупо так себя держать!.."
	Только негр на эту новость
	Укусил себя за ноготь -
	В Конго принято, должно быть,
		Так восторги выражать...

	Оказал ему услугу
	И оркестр с перепугу,-
	И толкнуло их друг к другу -
		Говорят, что сквозняком...
	И ушли они, не тронув
	Любопытных микрофонов,
	Так как не было талонов
		Спрыснуть встречу коньяком.

	...Говорят, живут же люди
	В этом самом Голливуде
	И в Париже!.. Но - не будем:
		Пусть болтают куркули!
	Кстати, те, с кем был я в "Каме",
	Оказались мужиками:
	Не махали кулаками -
		Улыбнулись и ушли.

	И пошли летать в столице
	Нежилые небылицы:
	Молодицы - не девицы -
		Словно деньгами сорят,-
	В подворотнях, где потише,
	И в мансардах, возле крыши,
	И в местах еще повыше -
		Разговоры говорят.

Когда я отпою и отыграю...

	Когда я отпою и отыграю,
	Где кончу я, на чем - не угадать?
	Но лишь одно наверное я знаю:
	Мне будет не хотеться умирать!

	Посажен на литую цепь почета,
	И звенья славы мне не по зубам...
	Зй, кто стучит в дубовые ворота
	Костяшками по кованым скобам!..

	Ответа нет,- но там стоят, я знаю,
	Кому не так страшны цепные псы.
	Но вот над изгородью замечаю
	Знакомый серп отточенной косы...

	Я перетру серебряный ошейник
	И золотую цепь перегрызу,
	Перемахну забор, ворвусь в репейник,
	Порву бока - и выбегу в грозу!

Колыбельная Хопкинсона

	Спи, дитя! Май беби, бай!
	Много сил скопи.
	Ду ю вонт ту слип? - Отдыхай,
	Улыбнись - и спи!

		Колыбельной заглушен
		Посторонний гул.
		Пусть тебе приснится сон,
		Что весь мир уснул.

	Мир внизу, а ты над ним
	В сладком сне паришь.
	Вот Москва, древний Рим
	И ночной Париж.

		И с тобою в унисон
		Голоса поют.
		Правда, это только сон,
		А во сне - растут.

	Может быть, все может быть:
	Ты когда-нибудь
	Наяву повторить
	Сможешь этот путь.

		Над землею полетишь
		Выше крыш и крон,-
		А пока ты крепко спишь -
		Досмотри свой сон!

Королевское шествие

	Мы браво и плотно сомкнули ряды,
	Как пули в обойме, как карты в колоде.
	Король среди нас, мы горды,
	Мы шествуем бодро при нашем народе!..

		Падайте лицами вниз, вниз,-
		Вам это право дано:
		Пред королем падайте ниц,-
		В слякоть и грязь - все равно!

	Нет-нет, у народа не трудная роль:
	Упасть на колени - какая проблема!-
	За все отвечает Король,
	А коль не Король, то тогда - Королева!

		Падайте лицами вниз, вниз,-
		Вам это право дано:
		Пред королем падайте ниц,-
		В слякоть и грязь - все равно!

Кто-то высмотрел плод...

	Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел,
	Потрусили за ствол - он упал, упал...
	Вот вам песня о том, кто не спел, не спел,
	И что голос имел - не узнал, не узнал.

	Может, были с судьбой нелады, нелады,
	И со случаем плохи дела, дела,
	А тугая струна на лады, на лады
	С незаметным изъяном легла.

	Он начал робко - с ноты "до",
	Но не допел ее не до...
	Недозвучал его аккорд, аккорд
	И никого не вдохновил...
	Собака лаяла, а кот
	Мышей ловил...

	Смешно! Не правда ли, смешно! Смешно!
	А он шутил - недошутил,
	Недораспробовал вино
	И даже недопригубил.

	Он пока лишь затеивал спор, спор
	Неуверенно и не спеша,
	Словно капельки пота из пор,
	Из-под кожи сочилась душа.

	Только начал дуэль на ковре,
	Еле-еле, едва приступил.
	Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
	И судья еще счет не открыл.
	
	Он хотел знать все от и до,
	Но не добрался он, не до...
	Ни до догадки, ни до дна,
	Не докопался до глубин,
	И ту, которая одна,
	Не долюбил, не долюбил!

	Смешно, не правда ли, смешно?
	А он спешил - недоспешил.
	Осталось недорешено,
	Все то, что он недорешил.

	Ни единою буквой не лгу -
	Он был чистого слога слуга,
	И писал ей стихи на снегу,-
	К сожалению, тают снега.

	Но тогда еще был снегопад
	И свобода писать на снегу.
	И большие снежинки и град
	Он губами хватал на бегу.

	Но к ней в серебряном ландо
	Он не добрался и не до...
	Не добежал, бегун-беглец,
	Не долетел, не доскакал,
	А звездный знак его - Телец -
	Холодный Млечный Путь лакал.

	Смешно, не правда ли, смешно,
	Когда секунд недостает,-
	Недостающее звено -
	И недолет, и недолет.

	Смешно, не правда ли? Ну, вот,-
	И вам смешно, и даже мне.
	Конь на скаку и птица влет,-
	По чьей вине, по чьей вине?

Куплеты Гусева

	Я на виду - и действием и взглядом
	Я выдаю присутствие свое.
	Нат Пинкертон и Шерлок Холмс - старье!
	Спокойно спите, люди: Гусев - рядом!

		Мой метод прост - сажусь на хвост и не слезаю.
		Преступник - это на здоровом теле прыщик,-
		И я мерзавцу о себе напоминаю:
		Я здесь - я вот он,- на то я сыщик!

			Волнуются преступнички,
			Что сыщик не безлик,
			И оставляют, субчики,
			Следочки на приступочке,
			Шифровочки на тумбочке,-
			Достаточно улик.

	Работу стою по системе четкой,
	Я не скрываюсь, не слежу тайком,-
	И пострадавший будет с кошельком,
	Ну а преступник - будет за решеткой.

		Идет преступник на отчаянные трюки,
		Ничем не брезгует, на подкуп тратит тыщи,-
		Но я ему заламываю руки:
		Я здесь - я вот он,- на то я сыщик!

			Волнуются преступнички,
			Что сыщик не безлик,
			И оставляют, субчики,
			Следочки на приступочке,
			Шифровочки на тумбочке,-
			Достаточно улик.

	Вот я иду уверенной походкой:
	Пусть знает враг - я в план его проник!
	Конец один - преступник за решеткой:
	Его сам Гусев взял за воротник!

Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ...

	Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ.
	Не "после" и не "до" в лучах твоих сгораю.
	Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,
	А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.

	В прошедшем "я любил" - печальнее могил,-
	Все нежное во мне бескрылит и стреножит,
	Хотя поэт поэтов говорил:
	"Я вас любил, любовь еще, быть может..."

	Так говорят о брошенном, отцветшем -
	И в этом жалость есть и снисходительность,
	Как к свергнутому с трона королю.
	Есть в этом сожаленье об ушедшем
	Стремленьи, где утеряна стремительность,
	И как бы недоверье к "я люблю".

	Люблю тебя теперь - без пятен, без потерь,
	Мой век стоит сейчас - я вен не перережу!
	Во время, в продолжение, теперь -
	Я прошлым не дышу и будущим не брежу.

	Приду и вброд, и вплавь к тебе - хоть обезглавь!-
	С цепями на ногах и с гирями по пуду.
	Ты только по ошибке не заставь,
	Чтоб после "я люблю" добавил я "и буду".

	Есть горечь в этом "буду", как ни странно,
	Подделанная подпись, червоточина
	И лаз для отступленья, про запас,
	Бесцветный яд на самом дне стакана.
	И словно настоящему пощечина, -
	Сомненье в том, что "я люблю" сейчас.

	Смотрю французский сон с обилием времен,
	Где в будущем - не так, и в прошлом - по-другому.
	К позорному столбу я пригвожден,
	К барьеру вызван я - языковому.

	Ах, разность в языках! Не положенье - крах!
	Но выход мы вдвоем поищем - и обрящем.
	Люблю тебя и в сложных временах -
	И в будущем, и в прошлом настоящем!

Марш антиподов

	Когда провалишься сквозь землю от стыда
	Иль поклянешься: "Провалиться мне на месте!" -
	Без всяких трудностей ты попадешь сюда,
	А мы уж встретим по закону, честь по чести.

		Мы - антиподы, мы здесь живем!
		У нас тут анти-анти-антиординаты.
		Стоим на пятках твердо мы и на своем,-
		Кто не на пятках, те - антипяты!

	Но почему-то, прилетая впопыхах,
	На головах стоят разини и растяпы,
	И даже пробуют ходить на головах
	Антиребята, антимамы, антипапы...

		Мы - антиподы, мы здесь живем!
		У нас тут анти-анти-антиординаты.
		Стоим на пятках твердо мы и на своем,
		И кто не с нами, те - антипяты!

Марш футбольной команды "Медведи"

	Когда лакают
	Святые свой нектар и шерри-бренди
	И валятся на травку и под стол,
	Тогда играют
	Никем непобедимые "Медведи"
	В кровавый, дикий, подлинный футбол.

	В тиски медвежие
	Попасть к нам - не резон,
	Но где же наши лапы - нежные
	Для наших милых девочек и жен.

	Нам выпадает карта
	От травмы до инфаркта.
	Мы ожидаем фарта,
	Мы - ангелы азарта!

	Вперед, к победе!
	Соперники растоптаны и жалки,-
	Мы проучили, воспитали их.
	Но вот "Медведи"
	Приобретают свежие фиалки
	И навещают в госпитале их.

	Тиски медвежие
	Не выдержит иной,
	Но, в общем, мы - ребята нежные
	С пробитою, но светлой головой.

	Нам выпадает карта -
	От травмы до инфаркта.
	Мы ожидаем фарта,
	Мы - дьяволы азарта!

	А нам забили,-
	Не унывают смелые "Медведи",
	Они не знают на поле проблем.
	А на могиле
	Все наши мэри, доротти и сэди
	Потоки слез прольют в помятый шлем.

	В тиски медвежие
	К нам попадет любой,
	А впрочем, мы - ребята нежные
	С травмированной детскою душой.

            Нам выпадает карта -
            От травмы до инфаркта.
            Мы ожидаем фарта,
            Мы - ангелы азарта!

	И пусть святые
	Пресытившись едой и женским полом,
	На настоящих идолов глядят,-
	"Медведи" злые
	Невероятным, бешеным футболом
	Божественные взоры усладят.

	Тиски медвежие
	Смыкаются, визжат.
	Спасите наши души нежные,
	Нетронутые души медвежат!

Мы без этих машин - словно птицы без крыл...

	Мы без этих машин - словно птицы без крыл,-
	Пуще зелья нас приворожила
	Пара сот лошадиных сил
	И, должно быть, нечистая сила.

	Нас обходит на трассе легко мелкота -
	Нам обгоны, конечно, обидны,-
	Но на них мы смотрим свысока - суета
	У подножия нашей кабины.

			И нам, трехосным,
			Тяжелым на подъем
			И в переносном
			Смысле и в прямом,

		Обычно надо позарез,
		И вечно времени в обрез,-
		Оно понятно - это дальний рейс.

	В этих рейсах сиденье - то стол, то лежак,
	А напарник приходится братом.
	Просыпаемся на виражах -
	На том свете почти правым скатом.

	Говорят, все конечные пункты Земли
	Нам маячат большими деньгами,
	Говорят, километры длиною в рубли
	Расстилаются следом за нами.

			Не часто с душем
			Конечный этот пункт,-
			Моторы глушим -
			Плашмя на грунт.

		Пусть говорят - мы за рулем
		За длинным гонимся рублем,-
		Да, это тоже! Только суть не в нем.

	На равнинах поем, на подъемах ревем,-
	Шоферов нам еще, шоферов нам!
	Потому что, кто только за длинным рублем,
	Тот сойдет на участке неровном.

	Полным баком клянусь, если он не пробит,-
	Тех, кто сядет на нашу галеру,
	Приведем мы и в божеский вид,
	И, конечно, в шоферскую веру!

			Земля нам пухом,
			Когда на ней лежим
			Полдня под брюхом -
			Что-то ворожим.

		Мы не шагаем по росе -
		Все наши оси, тонны все
		В дугу сгибают мокрое шоссе.

	На колесах наш дом, стол и кров - за рулем,-
	Это надо учитывать в сметах.
	Мы друг с другом расчеты ведем
	Крепким сном в придорожных кюветах.

	Чехарда длинных дней - то лучей, то теней...
	А в ночные часы перехода
	Перед нами бежит без сигнальных огней
	Шоферская лихая свобода.

			Сиди и грейся -
			Болтает, как в седле...
			Без дальних рейсов
			Нет жизни на Земле!

		Кто на себе поставил крест,
		Кто сел за руль, как под арест,-
		Тот не способен на далекий рейс.

Нить Ариадны

	Миф этот в детстве каждый прочел -
	   Черт побери!-
	Парень один к счастью пришел
	   Сквозь лабиринт.
	Кто-то хотел парня убить,-
	   Видно, со зла,-
	Но царская дочь путеводную нить
	   Парню дала...

	С древним сюжетом
	Знаком не один ты:
	В городе этом -
	Сплошь лабиринты:
	Трудно дышать,
	Не отыскать
	   Воздух и свет...
	И у меня дело неладно:
	Я потерял нить Ариадны!
	Словно в час пик,
	Всюду тупик -
	   Выхода нет!

	Древний герой ниточку ту
	   Крепко держал:
	И слепоту, и немоту -
	   Все испытал;
	И духоту, и черноту
	   Жадно глотал.
	И долго руками одну пустоту
	   Парень хватал.
	
	Сколько их бьется,
	Людей одиноких,
	Словно в колодцах
	Улиц глубоких!
	   Я тороплюсь,
	В горло вцеплюсь -
	Вырву ответ!
	Слышится смех: зря вы спешите,
	Поздно! У всех порваны нити!
	Хаос, возня...
	И у меня -
	   Выхода нет!

	Злобный король в этой стране
	   Повелевал,
	Бык Минотавр ждал в тишине -
	   И убивал.
	Лишь одному это дано -
	   Смерть миновать:
	Только одно, только одно -
	   Нить не порвать!

	Кончилось лето,
	Зима на подходе,
	Люди одеты
	Не по погоде,-
	Видно, подолгу
	Ищут без толку
	   Слабый просвет.
	Холодно - пусть! Всё заберите...
	Я задохнусь здесь, в лабиринте:
	Наверняка -
	Из тупика
	   Выхода нет!

	Древним затея их удалась -
	   Ну и дела!
	Нитка любви не порвалась,
	   Не подвела.
	Свет впереди! Именно там
	   Хрупкий ледок:
	Легок герой,- а Минотавр -
	   С голода сдох!

	Здесь, в лабиринте,
	Мечутся люди:
	Рядом - смотрите!-
	Жертвы и судьи,-
	Здесь, в темноте,
	Эти и те
	   Чествуют ночь.
	Крики и вопли - все без вниманья!..
	Я не желаю в эту компанью!
	Кто меня ждет,
	Знаю - придет,
	   Выведет прочь.

	Только пришла бы,
	Только нашла бы -
	И поняла бы:
	Нитка ослабла...
	Да, так и есть:
	Ты уже здесь -
	   Будет и свет!
	Руки сцепились до миллиметра,
	Все - мы уходим к свету и ветру,-
	Прямо сквозь тьму,
	Где одному
	   Выхода нет!..

О знаках зодиака

	Неправда, над нами не бездна, не мрак,-
	Каталог наград и возмездий.
	Любуемся мы на ночной зодиак,
	На вечное танго созвездий.

	Глядим, запрокинули головы вверх,
	В безмолвие, тайну и вечность.
	Там трассы судеб и мгновенный наш век
	Отмечены в виде невидимых вех,
	Что могут хранить и беречь нас.

	Горячий нектар в холода февралей,-
	Как сладкий елей вместо грога:
	Льет звездную воду чудак Водолей
	В бездонную пасть Козерога.

	Вселенский поток и извилист и крут,
	Окрашен то ртутью, то кровью.
	Но, вырвавшись с мартовской мглою из пут,
	Могучие Рыбы на нерест плывут
	По Млечным потокам к верховью.

	Декабрьский Стрелец отстрелялся вконец,
	Он мается, копья ломая,
	И может без страха резвиться Телец
	На светлых урочищах мая.

	Из августа изголодавшийся Лев
	Глядит на Овена в апреле.
	В июнь, к Близнецам свои руки воздев,
	Нежнейшие девы созвездия Дев
	Весы превратили в качели.

	Лучи световые пробились сквозь мрак,
	Как нить Ариадны, конкретны,
	Но и Скорпион, и таинственный Рак
	От нас далеки и безвредны.

	На свой зодиак человек не роптал,
	Да звездам страшна ли опала?!
	Он эти созвездия с неба достал,
	Оправил он их в благородный металл,
	И тайна доступною стала.

Памятник

	Я при жизни был рослым и стройным,
	Не боялся ни слова, ни пули
	И в привычные рамки не лез,-
	Но с тех пор, как считаюсь покойным,
	Охромили меня и согнули,
	К пьедесталу прибив "Ахиллес".

	Не стряхнуть мне гранитного мяса
	И не вытащить из постамента
	Ахиллесову эту пяту,
	И железные ребра каркаса
	Мертво схвачены слоем цемента,-
	Только судороги по хребту.

		Я хвалился косою саженью -
				Нате смерьте! -
		Я не знал, что подвергнусь суженью
				После смерти,-
		Но в обычные рамки я всажен -
				На спор вбили,
		А косую неровную сажень -
				Распрямили.

	И с меня, когда взял я да умер,
	Живо маску посмертную сняли
	Расторопные члены семьи,-
	И не знаю, кто их надоумил,-
	Только с гипса вчистую стесали
	Азиатские скулы мои.

	Мне такое не мнилось, не снилось,
	И считал я, что мне не грозило
	Оказаться всех мертвых мертвей,-
	Но поверхность на слепке лоснилась,
	И могильною скукой сквозило
	Из беззубой улыбки моей.

		Я при жизни не клал тем, кто хищный,
				В пасти палец,
		Подходившие с меркой обычной -
				Опасались,-
		Но по снятии маски посмертной -
				Тут же в ванной -
		Гробовщик подошел ко мне с меркой
				Деревянной...

	А потом, по прошествии года,-
	Как венец моего исправленья -
	Крепко сбитый литой монумент
	При огромном скопленье народа
	Открывали под бодрое пенье,-
	Под мое - с намагниченных лент.

	Тишина надо мной раскололась -
	Из динамиков хлынули звуки,
	С крыш ударил направленный свет,-
	Мой отчаяньем сорванный голос
	Современные средства науки
	Превратили в приятный фальцет.

		Я немел, в покрывало упрятан,-
				Все там будем! -
		Я орал в то же время кастратом
				В уши людям.
		Саван сдернули - как я обужен,-
				Нате смерьте! -
		Неужели такой я вам нужен
				После смерти?!

	Командора шаги злы и гулки.
	Я решил: как во времени оном -
	Не пройтись ли, по плитам звеня?-
	И шарахнулись толпы в проулки,
	Когда вырвал я ногу со стоном
	И осыпались камни с меня.

	Накренился я - гол, безобразен,-
	Но и падая - вылез из кожи,
	Дотянулся железной клюкой,-
	И, когда уже грохнулся наземь,
	Из разодранных рупоров все же
	Прохрипел я похоже: "Живой!"

		И паденье меня и согнуло,
				И сломало,
		Но торчат мои острые скулы
				Из металла!
		Не сумел я, как было угодно -
				Шито-крыто.
		Я, напротив,- ушел всенародно
				Из гранита.

Песенка про козла отпущения

	В заповеднике (вот в каком - забыл)
	Жил да был Козел - роги длинные,-
	Хоть с волками жил - не по-волчьи выл -
	Блеял песенки, да все козлиные.

		И пощипывал он травку, и нагуливал бока,
		Не услышишь от него худого слова,-
		Толку было с него, правда, как с козла молока,
		Но вреда, однако, тоже - никакого.

	Жил на выпасе, возле озерка,
	Не вторгаясь в чужие владения,-
	Но заметили скромного Козлика
	И избрали в козлы отпущения!

	Например, Медведь - баламут и плут -
	Обхамит кого-нибудь по-медвежьему,-
	Враз Козла найдут, приведут и бьют:
	По рогам ему и промеж ему...

		Не противился он, серенький, насилию со злом,
		А сносил побои весело и гордо.
		Сам Медведь сказал: "Робяты, я горжусь Козлом -
		Героическая личность, козья морда!"

	Берегли Козла как наследника,-
	Вышло даже в лесу запрещение
	С территории заповедника
	Отпускать Козла отпущения.

	А Козел себе все скакал козлом,
	Но пошаливать он стал втихимолочку:
	Как-то бороду завязал узлом -
	Из кустов назвал Волка сволочью.

		А когда очередное отпущенье получал -
		Все за то, что волки лишку откусили,-
		Он, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал,-
		Но внимания тогда не обратили.

	Пока хищники меж собой дрались,
	В заповеднике крепло мнение,
	Что дороже всех медведей и лис -
	Дорогой Козел отпущения!

	Услыхал Козел - да и стал таков:
	"Эй, вы, бурые,- кричит,- эй вы, пегие!
	Отниму у вас рацион волков
	И медвежие привилегии!

		Покажу вам "козью морду" настоящую в лесу,
		Распишу туда-сюда по трафарету,-
		Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу,
		И ославлю по всему по белу свету!

	Не один из вас будет землю жрать,
	Все подохнете без прощения,-
	Отпускать грехи кому - это мне решать:
	Это я - Козел отпущения!"

	...В заповеднике (вот в каком забыл)
	Правит бал Козел не по-прежнему:
	Он с волками жил - и по-волчьи взвыл,-
	И орет теперь по-медвежьему.

Песня Алисы

	Я страшно скучаю, я просто без сил.
	И мысли приходят - маня, беспокоя,-
	Чтоб кто-то куда-то меня пригласил
	И там я увидела что-то такое!..

		Но что именно - право, не знаю.
		Все советуют наперебой:
		"Почитай",- я сажусь и читаю,
		"Поиграй",- ну, я с кошкой играю,-
		Все равно я ужасно скучаю!
		Сэр! Возьмите Алису с собой!

	Мне так бы хотелось, хотелось бы мне
	Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому -
	И вдруг оказаться вверху, в глубине,
	Внутри и снаружи,- где все по-другому!..

		Но что именно - право, не знаю.
		Все советуют наперебой:
		"Почитай",- я сажусь и читаю,
		"Поиграй",- ну, я с кошкой играю,-
		Все равно я ужасно скучаю!
		Сэр! Возьмите Алису с собой!

	Пусть дома поднимется переполох,
	И пусть наказанье грозит - я согласна,-
	Глаза закрываю, считаю до трех...
	Что будет, что будет! Волнуюсь ужасно!

		Но что именно - право, не знаю.
		Все смешалось в полуденный зной:
		Почитать? - Я сажусь и играю,
		Поиграть? - Ну, я с кошкой читаю,-
		Все равно я скучать ужасаю!
		Сэр! Возьмите Алису с собой!

Песня Алисы про цифры

	Все должны до одного
	Числа знать до цифры пять,-
	Ну, хотя бы для того,
	Чтоб отметки различать.

	Кто-то там домой пришел,
	И глаза поднять боится:
	Это - раз, это - кол,
	Это - единица.
	За порог ступил едва,
	А ему - головомойка:
	Значит, "пара", это - два
	Или просто двойка.

		Эх, раз, еще раз!
		Голова одна у нас,
		Ну а в этой голове -
		Уха два и мысли две,
		Вот и дразнится народ
		И смеется глухо:
		"Посмотрите, вот идет
		Голова - два уха!
		Голова, голова, голова - три уха!"
		
	Хорошо смотреть вперед!
	Но сначала нужно знать
	Правильный начальный счет:
	Раз, два, три, четыре, пять...

	Отвечаешь кое-как,
	У доски вздыхая тяжко,-
	И трояк, и трояк -
	С минусом, с натяжкой!
	Стих читаешь наизусть,
	Но чуть-чуть скороговорка -
	Хлоп!- четыре,- ну и пусть!
	Твердая четверка!

		Эх, раз, два, три!
		Побежали на пари,
		Обогнали трояка
		На четыре метрика!
		Вот четверочник бежит
		Быстро, легче пуха,
		Сзади троечник сопит,
		Голова - три уха,
		Голова, голова, голова - три уха!..

	До мильона далеко,
	Но сначала нужно знать
	То, что просто и легко:
	Раз, два, три, четыре, пять...

	Есть пятерка - да не та,
	Коль на черточку подвинусь,-
	Ведь черта - не черта:
	Это просто минус.

	Я же минусов боюсь
	И исправить тороплюсь их -
	Зачеркну и выйдет плюс:
	Крестик - это плюсик.

		Эх, раз, еще раз!
		Есть пятерочка у нас.
		Рук - две, ног - две,
		Много мыслей в голове!
		И не дразнится народ -
		Не хватает духа,
		И никто не обзовет:
		"Голова - два уха.
		Голова, голова, голова - два уха!"

Песня Кэррола

	Много неясного в странной стране,
	Можно запутаться и заблудиться,
	Даже мурашки бегут по спине,
	Если представить, что может случиться.
	Вдруг будет пропасть и нужен прыжок,
	Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело?
	А? Э... Так-то, дружок,
	В этом-то все и дело.

	Добро и зло в стране чудес - как и везде встречается,
	Но только здесь они живут на разных берегах.
	Здесь по дорогам разным истории скитаются,
	И бегают фантазии на тоненьких ногах.

	Этот рассказ мы с загадки начнем,
	Даже Алиса ответит едва ли,
	Что остается от сказки потом,
	После того, как ее рассказали?
	Где, например, волшебный рожок?
	Добрая фея куда улетела?
	А? Э... Так-то, дружок,
	В этом-то все и дело.

	Они не испаряются, они не растворяются,
	Рассказанные в сказке, промелькнувшие во сне.
	В Страну Чудес волшебную они переселяются,
	Мы их, конечно, встретим в этой сказочной стране...

	Ну и последнее: хочется мне,
	Чтобы всегда меня вы узнавали,-
	Буду я птицей в волшебной стране -
	"Птица Додо" меня дети прозвали.
	Даже Алисе моей невдомек,
	Как упакуюсь я в птичее тело.
	А? Э... Так-то, дружок,
	В этом-то все и дело.

	И не такие странности в Стране Чудес случаются,
	В ней нет границ, не нужно плыть, бежать или лететь -
	Попасть туда не сложно, никому не запрещается,-
	В ней можно оказаться - стоит только захотеть.

	...Не обрывается сказка концом.
	Помнишь, тебя мы спросили вначале:
	Что остается от сказки потом -
	После того, как ее рассказали?
	Может, не все, даже съев пирожок,
	Наша Алиса во сне разглядела.
	А? Э... Так-то, дружок,
	В этом-то все и дело.

	И если кто-то снова вдруг проникнуть попытается
	В Страну Чудес волшебную в красивом добром сне,-
	Тот даже то, что кажется, что только представляется,
	Найдет в своей загадочной и сказочной стране.

Песня Лягушонка

	Не зря лягушата сидят -
	Посажены дом сторожить,
	И главный вопрос лягушат:
	Впустить - не впустить?..

		А если рискнуть, а если впустить,
		То выпустить ли обратно?..
		Вопрос посложнее, чем "быть иль не быть?"
		Решают лягушата.

	Как видите, трудно, ква-ква:
	Слова, слова, слова,-
	Вопрос этот главный решат
	Мудрейшие из лягушат.

Песня Мартовского Зайца

	Миледи! Зря вы обижаетесь на Зайца!
	Он, правда, шутит неумно и огрызается,
	Но он потом так сожалеет и терзается!..
	Не обижайтесь же на Мартовского Зайца!

Песня Мыши

	Спасите! Спасите! О ужас, о ужас!
	Я больше не вынырну, если нырну,-
	Немного проплаваю, чуть поднатужусь,
	Но силы покинут - и я утону.

	Вы мне по секрету ответить смогли бы:
	Я - рыбная мышь или мышная рыба?..
	Я тихо лежала в уютной норе -
	Читала, мечтала и ела пюре.

		И вдруг - это море около,
		Как будто кот наплакал,-
		Я в нем, как мышь, промокла,
		Продрогла, как собака...


	Спасите, спасите! Хочу я, как прежде,
	В нору, на диван из сухих камышей.
	Здесь плавают девочки в верхней одежде,
	Которые очень не любят мышей.

	И так от лодыжек дрожу до ладошек -
	А мне говорят про терьеров и кошек!
	А вдруг кошкелот на меня нападет,
	Решив по ошибке, что я - мышелот!..

		Ну вот - я зубами зацокала
		От холода и от страха,-
		Я здесь, как мышь, промокла,
		Продрогла, как собака.

Песня о планах

	Чтобы не попасть в капкан,
	Чтобы в темноте не заблудиться,
	Чтобы никогда с пути не сбиться,
	Чтобы в нужном месте приземлиться, приводниться,-
	Начерти на карте план.

		И шагай, и пой беспечно -
		Тири-тири-там-там, тирам!
		Встреча обеспечена -
		В плане все отмечено
		Точно, безупречно и пунктиром,
		Тири-тири-там-там-тирам -
		Жирненьким пунктиром...

	Если даже есть талант -
	Чтобы не нарушить, не расстроить,
	Чтобы не разрушить, а построить,
	Чтобы увеличиться, удвоить и утроить,-
	Нужен очень точный план.

		Мы неточный план браним - и
		Он ползет по швам - там-тирам...
		Дорогие вы мои,
		Планы выполнимые,
		Рядом с вами мнимые - пунктиром.
		Тири-тири-там-там-тирам -
		Тоненьким пунктиром....

	Планы не простят обман,-
	Если им не дать осуществиться -
	Могут эти планы разозлиться
	Так, что завтра куколкою станет гусеница,-
	Если не нарушить план.

		Путаница за разинею
		Ходит по пятам - там-тирам -
		Гусеницу синюю назовут гусынею.
		Гните свою линию пунктиром!
		Не теряйте - там-там-тира -
		Линию пунктира!

Песня об обиженном Времени

	Приподнимем занавес за краешек -
	Такая старая, тяжелая кулиса:
	Вот какое время было раньше,
	Такое ровное - взгляни, Алиса!

		Но... плохо за часами наблюдали
			Счастливые,
		И нарочно Время замедляли
			Трусливые,
		Торопили Время, понукали
			Крикливые,
		Без причины Время убивали
			Ленивые.

		И колеса Времени
		Стачивались в трении,-
		Все на свете портится от тренья...
		И тогда обиделось Время -
		И застыли маятники Времени.

	И двенадцать в полночь не пробило,
	Все ждали полдня, но опять не дождалися,-
	Вот какое время наступило -
	Такое нервное,- взгляни, Алиса!

		И... на часы испуганно взглянули
			Счастливые,
		Жалобные песни затянули
			Трусливые,
		Рты свои огромные заткнули
			Болтливые,
		Хором зазевали и заснули
			Ленивые...

		Смажь колеса Времени -
		Не для первой премии,-
		Ему ведь очень больно от тренья!
		Обижать не следует Время,-
		Плохо и тоскливо жить без Времени.

Песня Ореховой Сони

	Ох, проявите интерес к моей персоне!
	Вы, в общем, сами - тоже форменная соня,
	Без задних ног уснете - ну-ка, добудись,-
	Но здесь сплю я - не в свои сони не садись!

Песня орленка Эда

	"Таких имен в помине нет,
	Какой-то бред - орленок Эд..."-
		Я слышал это, джентльмены, леди!
	Для быстроты, для простоты
	Прошу со мною быть на "ты" -
		Зовите Эдом, это вроде Эдди.

	Эд - это просто вместо имен:
	Эд-гар, Эд-вард, Эд-монд
				(Эделаида).

	Но Эд - не сокращение
	О нет!- не упрощение,
	А Эд, прошу прощения,
	Скорее обобщение
	Для легкости общения -
	Ни более, ни менее.

Песня Попугая

	Послушайте все - ого-го! эге-гей!-
	Меня, Попугая - пирата морей!

	Родился я в тыща каком-то году
	В банано-лиановой чаще.
	Мой папа был папа-пугай какаду,
	Тогда еще не говорящий.

	Но вскоре покинул я девственный лес,
	Взял в плен меня страшный Фернандо Кортес,-
	Он начал на бедного папу кричать,
	А папа Фернанде не мог отвечать.
		Не мог, не умел отвечать.

	И чтоб отомстить - от зари до зари
	Твердил я три слова, всего только три.
	Упрямо себя заставлял - повтори:
	"Карамба!" "Коррида!!" и "Черт побери!!!"

	Послушайте все - ого-го! эге-гей!-
	Рассказ попугая - пирата морей.

	Нас шторм на обратной дороге настиг,
	Мне было особенно трудно.
	Английский фрегат под названием "бриг"
	Взял на абордаж наше судно.

	Был бой рукопашный три ночи, два дня,
	И злые пираты пленили меня.
	Так начал я плавать на разных судах,
	В районе Экватора, в северных льдах..
		На разных пиратских судах.

	Давали мне кофе, какао, еду,
	Чтоб я их приветствовал: "Хау ду ю ду!"
	Но я повторял от зари до зари:
	"Карамба!" "Коррида!" и "Черт побери!"

	Послушайте все - ого-го! эге-гей!-
	Меня, Попугая - пирата морей.

	Лет сто я проплавал пиратом, и что ж?
	Какой-то матросик пропащий
	Продал меня в рабство за ломаный грош,
	А я уже был говорящий.

	Турецкий паша нож сломал пополам,
	Когда я сказал ему: "Паша, салам!"
	И просто кондрашка хватила пашу,
	Когда он узнал, что еще я пишу,
		Читаю, пишу и пляшу.

	Я Индию видел, Иран и Ирак,
	Я - индивидуум, не попка-дурак.
	(Так думают только одни дикари.)
	Карамба! Коррида! И черт побери!

Песня про крохей

	Король, что тыщу лет назад над нами правил,
	Привил стране лихой азарт игры без правил,-
	Играть заставил всех графей и герцогей,
	Вальтей и дамов в потрясающий крохей.

	Названье крохея - от слова "кроши",
	От слова "кряхти", и "крути", и "круши".
	Девиз в этих матчах: "Круши, не жалей!"
	Даешь королевский крокей!

Песня про ребенка-поросенка

	- Баю-баю-баюшки-баю...
	Что за привередливый ребенок!
	Будешь вырываться из пеленок -
	Я тебя, бай-баюшки, убью!

		- До чего же голос тонок, звонок,
		Просто баю-баюшки-баю!
		Всякий непослушный поросенок
		Вырастает в крупную свинью.

	- Погибаю, баюшки-баю!
	- Дым из барабанних перепонок!
	Замолчи, визгливый поросенок,-
	Я тебя, бай-баюшки, убью!

		- Если поросенком вслух, с пеленок
		Обзывают, баюшки-баю,-
		Даже самый смирненький ребенок
		Превратится в будущем в свинью!

Песня Чеширского Кота

	Прошу запомнить многих, кто теперь со мной знаком:
	Чеширский Кот - совсем не тот, что чешет языком;
	И вовсе не чеширский он от слова "чешуя",
	А просто он - волшебный кот, примерно как и я.

		Чем шире рот -
		Тем чешире кот,
		Хотя обычные коты имеют древний род,
		Но Чеширский Кот -
		Совсем не тот,
		Его нельзя считать за домашний скот!

	Улыбчивы, мурлыбчивы, со многими на ты
	И дружески отзывчивы чеширские коты,-
	И у других улыбка, но - такая, да не та!..
	Ну так чешите за ухом Чеширского Кота!

Песня Шляпника

	Ах, на кого я только шляп не надевал!
	Mon Dieu!- с какими головами разговаривал!
	Такие шляпы им на головы напяливал,
	Что их врагов разило наповал!

	Сорвиголов и оторвиголов видал:
	В глазах - огонь, во рту - ругательства и кляпы!..
	Но были, правда, среди них такие шляпы,
	Что я на них и шляп не надевал...

	И на великом короле, и на сатрапе,
	И на арапе, и на римском папе -
	На ком угодно шляпы хороши!
	Так согласитесь, наконец, что дело - в шляпе,-
	Но не для головы, а для души.

Поздно говорить и смешно...

	Поздно говорить и смешно -
		Не хотела, но
	Что теперь скрывать - все равно
		Дело сделано...

	Все надежды вдруг
	Выпали из рук,
		Как цветы запоздалые,
	А свою весну -
	Вечную, одну -
		Ах, прозевала я.

		Весна!.. Не дури -
		Ни за что не пей вина на пари,
		Никогда не вешай ключ на двери,
			Ставни затвори,
		Цветы - не бери,
		Не бери да и сама не дари,
		Если даже без ума - не смотри,-
			Затаись, замри!

		С огнем не шути -
		Подержи мечты о нем взаперти,
		По весне стучать в твой дом запрети,-
			А зимой - впусти.

	Холода всю зиму подряд -
		Невозможные,-
	Зимняя любовь, говорят,
		Понадежнее.
	Но надежды вдруг
	Выпали из рук,
		Как цветы запоздалые,
	И свою весну -
	Первую, одну -
		Знать, прозевала я.

		Ах, черт побери,
		Если хочешь - пей вино на пари,
		Если хочешь - вешай ключ на двери
			И в глаза смотри,-
		Не то в январи
		Подкрадутся вновь сугробы к двери,
		Вновь увидишь из окна пустыри,-
			Двери отвори!

		И пой до зари,
		И цветы - когда от сердца - бери,
		Если хочешь подарить - подари,
			Подожгут - гори!
				1971-1973 гг

Посадка

	- Мест не хватит,- уж больно вы ловки,-
	Ну откуда такие взялись!
	Что вы прете?
	- Да мы по путевке!
	- По путевке? Пожалуйста! Плиз!..

		Вы ж не туристы и не иностранцы -
		Вам не проникнуть на наш пароход!
		Что у вас? 
		- Песни и новые танцы,-
		Этим товарам нельзя залежаться -
		Столько людей с нетерпеньем их ждет!

	- Ну куда вы спешите? Ей-бога,-
	Словно зельем каким опились!
	- Мне местечко заказывал Гоголь.
	- Сам Максимыч? Пожалуйста! Плиз!..

		Вы ж не туристы и не иностранцы -
		И не резиновый наш пароход!
		Что у вас? 
		- Песни и новые танцы,-
		Этим товарам нельзя залежаться -
		Столько людей с нетерпеньем их ждет!

	- Мест не будет! Броня остается!
	Ожидается важный турист.
	- Для рабочего класса найдется?
	- Это точно! Пожалуйста! Плиз!..

		Вы ж не туристы и не иностранцы -
		Вам не проникнуть на наш пароход!
		Что у вас? 
		- Песни и новые танцы,-
		Этим товарам нельзя залежаться -
		Столько людей с нетерпеньем их ждет!

	- Нет названья для вашей прослойки,-
	Зря вы, барышни, здесь собрались!
	- Для крестьянства остались две койки?
	- Есть крестьянство! Пожалуйста! Плиз!..

		- Это шутке подобно - без шуток,-
		Песни, танцы в пути задержать!
		Без еды проживешь сорок суток,
		А без музыки - вряд ли и пять.

	- Вы ж не туристы и не иностранцы -
	Укомплектованный наш пароход!
		Что у вас? 
	- Песни и новые танцы,-
	Этим товарам нельзя залежаться -
	Столько людей с нетерпеньем их ждет!

		- Вот народ упрямый - все с нахрапу!
		Ладно, лезьте прямо вверх по трапу,-
		С вами будет веселее путь -
		И -
			Лучше с музыкой тонуть!

Про Мэри Энн

	Толстушка Мэри Энн была:
	Так много ела и пила,
		Что еле-еле проходила в двери.
	То прямо на ходу спала,
	То плакала и плакала,
	А то визжала, как пила,
		Ленивейшая в целом мире Мэри.

		Чтоб слопать все, для Мэри Энн
		Едва хватало перемен.
		Спала на парте Мэри
		Весь день по крайней мере,-
		В берлогах так медведи спят и сонные тетери.

	С ней у доски всегда беда:
	Ни бэ ни мэ, ни нет ни да,
		По сто ошибок делала в примере.
	Но знала Мэри Энн всегда -
	Кто где, кто с кем и кто куда,-
		Ох, ябеда, ох, ябеда -
		Противнейшая в целом мире Мэри!

		Но в голове без перемен
		У Мэри Энн, у Мэри Энн.
		И если пела Мэри,
		То все кругом немели,-
		Слух музыкальный у нее - как у глухой тетери.

Путаница Алисы

	Все должны до одного
	Крепко спать до цифры пять,-
	Ну, хотя бы для того,
	Чтоб отмычки различать.

	Кто-то там домой пришел,
	И глаза бонять поднится,-
	Это очень хорошо,
	Это - единица!
	За порог ступил едва,
		А ему - головопорка,-
	Значит, вверх ногами два -
	Твердая пятерка!

		Эх, пять, три, раз,
		Голова один у нас,
		Ну а в этом голове -
		Рота два и уха две.
		С толку голову собьет
		Только оплеуха,
		На пяти ногах идет
		Голова - два уха!
		Болова, холова, долова - два уха!

Романс миссис Ребус

	Реет
	   над темно-синей волной
		      неприметная стайка,
	Грустно,
	   но у меня в этой стае попутчиков нет -
	Низко
	   лечу, отдельно от всех,
		      одинокая чайка,-
	И скользит подо мной
	Спутник преданный мой -
		      белый мой силуэт.

	   Но слабеет, слабеет крыло -
	   Я снижаюсь все ниже и ниже,-
	   Я уже отраженья не вижу -
	   Море тиною заволокло.

	   Неужели никто не придет,
	   Чтобы рядом лететь с белой птицей?
	   Неужели никто не решится -
	   Неужели никто не спасет?

	Силы
	   оставят тело мое -
		      и в соленую пыль я
	Брошу
	   свой обессиленный и исстрадавшийся труп.
	Крылья -
	   уже над самой водой,
		      мои бедные крылья!
	Ветер ветреный, злой
	Лишь играет со мной,
		      беспощаден и груб.

	   Неужели никто не придет,
	   Чтобы рядом лететь с белой птицей?
	   Неужели никто не решится -
	   Неужели никто не спасет?

	   Бьется сердце под левым плечом,
	   Я спускаюсь все ниже и ниже,
	   Но уже и спасителя вижу -
	   Это ангел с заветным ключом.

	Ветер,
	   скрипач безумный, пропой,
		      на прощанье сыграй нам!
	Скоро
	   погаснет солнце и спутник мой станет незрим.
	Чайка
	   влетит в пучину навек -
		      к неразгаданным тайнам,-
	Я в себе растворюсь,
	Я навеки сольюсь
		      с силуэтом своим.

	   Но слабеет, слабеет крыло -
	   Я снижаюсь все ниже и ниже,-
	   Я уже отраженья не вижу -
	   Море тиною заволокло.

	   Бьется сердце под левым плечом,
	   Я спускаюсь все ниже и ниже,
	   Но уже и спасителя вижу -
	   Это ангел с заветным ключом.

Случаи

	Мы все живем как будто, но
	Не будоражат нас давно
	Ни паровозные свистки,
	Ни пароходные гудки.
	Иные - те, кому дано,-
	Стремятся вглубь - и видят дно,-
	Но - как навозные жуки
	И мелководные мальки...

		А рядом случаи летают, словно пули,-
		Шальные, запоздалые, слепые, на излете,-
		Одни под них подставиться рискнули -
		И сразу: кто - в могиле, кто - в почете.

			А мы - так не заметили
			И просто увернулись,-
			Нарочно по примете ли -
			На правую споткнулись.

	Средь суеты и кутерьмы -
	Ах, как давно мы не прямы! -
	То гнемся бить поклоны впрок,
	А то - завязывать шнурок...
	Стремимся вдаль проникнуть мы,-
	Но даже светлые умы
	Все размещают между строк -
	У них расчет на долгий срок...

		А рядом случаи летают, словно пули,-
		Шальные, запоздалые, слепые, на излете,-
		Одни под них подставиться рискнули -
		И сразу: кто - в могиле, кто - в почете.

			А мы - так не заметили
			И просто увернулись,-
			Нарочно по примете ли -
			На правую споткнулись.

	Стремимся мы подняться ввысь -
	Ведь думы наши поднялись,-
	И там царят они, легки,
	Свободны, вечны, высоки.
	И так нам захотелось ввысь,
	Что мы вчера перепились -
	И горьким дымам вопреки
	Мы ели сладкие куски...

		А рядом случаи летают, словно пули,-
		Шальные, запоздалые, слепые, на излете,-
		Одни под них подставиться рискнули -
		И сразу: кто - в могиле, кто - в почете.

			А мы - так не заметили
			И просто увернулись,-
			Нарочно по примете ли -
			На правую споткнулись.

	Открытым взломом, без ключа,
	Навзрыд об ужасах крича,
	Мы вскрыть хотим подвал чумной -
	Рискуя даже головой.
	И трезво, а не сгоряча
	Мы рубим прошлое с плеча,-
	Но бьем расслабленной ругой,
	Холодной, дряблой - никакой.

		А рядом случаи летают, словно пули,-
		Шальные, запоздалые, слепые, на излете,-
		Одни под них подставиться рискнули -
		И сразу: кто - в могиле, кто - в почете.

			А мы - так не заметили
			И просто увернулись,-
			Нарочно по примете ли -
			На правую споткнулись.

	Приятно сбросить гору с плеч -
	И все на божий суд извлечь,
	И руку выпростать, дрожа,
	И показать - в ней нет ножа,-
	Не опасаясь, что картечь
	И безоружных будет сечь.
	Но нас, железных, точит ржа -
	И психология ужа...

		А рядом случаи летают, словно пули,-
		Шальные, запоздалые, слепые, на излете,-
		Одни под них подставиться рискнули -
		И сразу: кто - в могиле, кто - в почете.

			А мы - так не заметили
			И просто увернулись,-
			Нарочно по примете ли -
			На правую споткнулись.

Смотрины

		Там у соседа - пир горой,
		И гость - солидный, налитой,
		Ну а хозяйка - хвост трубой -
			Идет к подвалам,-
		В замок врезаются ключи,
		И вынимаются харчи;
		И с тягой ладится в печи,
			И с поддувалом.

	А у меня - сплошные передряги:
	То в огороде недород, то скот падет,
	То печь чадит от нехорошей тяги,
	А то щеку на сторону ведет.

		Там у соседей мясо в щах -
		На всю деревню хруст в хрящах,
		И дочь - невеста, вся в прыщах,-
			Дозрела, значит.
		Смотрины, стало быть, у них -
		На сто рублей гостей одних,
		И даже тощенький жених
			Поет и скачет.

	А у меня цепные псы взбесились -
	Средь ночи с лая перешли на вой,
	И на ногах моих мозоли прохудились
	От топотни по комнате пустой.

		Ох, у соседей быстро пьют!
		А что не пить, когда дают?
		А что не петь, когда уют
			И не накладно?
		А тут, вон, баба на сносях,
		Гусей некормленных косяк...
		Но дело даже не в гусях,-
			А все неладно.

	Тут у меня постены появились,
	Я их гоню и так и сяк - они опять,
	Да в неудобном месте чирей вылез -
	Пора пахать, а тут - ни сесть ни встать.

		Сосед маленочка прислал -
		Он от щедрот меня позвал,-
		Ну, я, понятно, отказал,
			А он - сначала.
		Должно, литровую огрел -
		Ну и, конечно, подобрел...
		И я пошел - попил, поел,-
			Не полегчало.

	И посредине этого разгула
	Я прошептал на ухо жениху -
	И жениха, как будто ветром сдуло,-
	Невеста, вон, рыдает наверху.

		Сосед орет, что он - народ,
		Что основной закон блюдет:
		Что - кто не ест, тот и не пьет,-
			И выпил, кстати.
		Все сразу повскакали с мест,
		Но тут малец с поправкой влез:
		"Кто не работает - не ест,-
			Ты спутал, батя!"

	А я сидел с засаленною трешкой,
	Чтоб завтра гнать похмелие мое,
	В обнимочку с обшарпанной гармошкой -
	Меня и пригласили за нее.

		Сосед другую литру съел -
		И осовел, и опсовел.
		Он захотел, чтоб я попел,-
			Зря, что ль, поили?
		Меня схватили за бока
		Два здоровенных мужика:
		"Играй, паскуда, пой, пока
			Не удавили!"

	Уже дошло веселие до точки,
	Уже невесту тискали тайком -
	И я запел про светлые денечки,
	"Когда служил на почте ямщиком".

		Потом у них была уха
		И заливные потроха,
		Потом поймали жениха
			И долго били,
		Потом пошли плясать в избе,
		Потом дрались не по злобе -
		И все хорошее в себе
			Доистребили.

	А я стонал в углу болотной выпью,
	Набычась, а потом и подбочась,-
	И думал я: а с кем я завтра выпью
	Из тех, с которыми я пью сейчас?

		Наутро там всегда покой,
		И хлебный мякиш за щекой,
		И без похмелья перепой,
			Еды навалом,
		Никто не лается в сердцах,
		Собачка мается в сенцах,
		И печка - в синих изразцах
			И с поддувалом.

	А у меня - и в ясную погоду
	Хмарь на душе, которая горит,-
	Хлебаю я колодезную воду,
	Чиню гармошку, и жена корит.

Солнечные пятна

		Шар огненный все просквозил,
		Все перепек, перепалил,
		И, как груженый лимузин,
		За полдень он перевалил,-
		Но где-то там - в зените был
		(Он для того и плыл туда),-
		Другие головы кружил,
		Сжигал другие города.

	Еще асфальт не растопило
	И не позолотило крыш,
	Еще светило солнце лишь
	В одну худую светосилу,
	Еще стыдились нищеты
	Поля без всходов, лес без тени,
	Еще тумана лоскуты
	Ложились сыростью в колени,-

		Но диск на тонкую черту
		От горизонта отделило,-
		Меня же фраза посетила:
		"Не ясен свет, пока светило
		Лишь набирает высоту!"

	Пока гигант еще на взлете,
	Пока лишь начат марафон,
	Пока он только устремлен
	К зениту, к пику, к верхней ноте,
	И вряд ли астроном-старик
	Определит: На Солнце - буря,-
	Мы можем всласть глазеть на лик,
	Разинув рты и глаз не щуря.

		И нам, разиням, на потребу
		Уверенно восходит он,-
		Зачем спешить к зениту Фебу?
		Ведь он один бежит по небу -
		Без конкурентов - марафон!

	Но вот - зенит. Глядеть противно
	И больно, и нельзя без слез,
	Но мы - очки себе на нос,
	И смотрим, смотрим неотрывно,
	Задравши головы, как псы,
	Все больше жмурясь, скаля зубы,-
	И нам мерещатся усы -
	И мы пугаемся - грозу бы!

		Должно быть, древний гунн Аттила
		Был тоже солнышком палим,-
		И вот при взгляде на светило
		Его внезапно осенило,
		И он избрал похожий грим.

	Всем нам известные уроды
	(Уродам имя - легион)
	С доисторических времен
	Уроки брали у природы,-
	Им апогеи не претили,
	И, глядя вверх до слепоты,
	Они искали на светиле
	Себе подобные черты.

		И если б ведало светило,
		Кому в пример встает оно,-
		Оно б затмилось и застыло,
		Оно бы бег остановило
		Внезапно, как стоп-кадр в кино.

	Вон, наблюдая втихомолку
	Сквозь закопченное стекло -
	Когда особо припекло,-
	Один узрел на лике челку.
	А там - другой пустился в пляс,
	На солнечном кровоподтеке
	Увидев щели узких глаз
	И никотиновые щеки...

		Взошла луна - вы крепко спите.
		Для вас светило тоже спит,-
		Но где-нибудь оно в зените
		(Круговорот, как ни пляшите)-
		И там палит, и там слепит!..

Странные скачки

	Эй вы, синегубые!
	  Эй, холодноносые!
	Эй вы, стукозубые
	  И дыбоволосые!

	Эй, мурашкокожаные,
		Мерзляки, мерзлячки,
	Мокрые, скукоженые,-
		Начинаем скачки!

		Эй, ухнем!
		Эй, охнем!
		Пусть рухнем -
		Зато просохнем!

	Все закоченелые,
	  Слабые и хилые,-
	Ну, как угорелые,
	  Побежали, милые!
	Полуобмороженная
			Пестрая компания,
	Выполняй положеное
			Самосогревание!

	Выйдут все в передние -
		Задние и средние,
	Даже предпоследние
		Перейдут в передние!
	Всем передвигающимся
		Даже на карачках,
	Но вовсю старающимся
		Приз положен в скачках!

		Эй, ухнем!
		Эй, охнем!
		Пусть рухнем -
		Зато просохнем.

	Вам не надо зимних шуб,
		Робин Гуси с Эдами,
	Коль придете к финишу
		С крупными победами!
	Мчимся, как укушенные,
		Весело, согласно,
	И стоим, просушенные,-
		До чего прекрасно!

		Ух! Встали!
		Устали!
		А впрок ли?
		Зато просохли.

Товарищи ученые

	- Товарищи ученые! Доценты с кандидатами! 
	Замучились вы с иксами, запутались в нулях! 
	Сидите, разлагаете молекулы на атомы, 
	Забыв, что разлагается картофель на полях. 

	Из гнили да из плесени бальзам извлечь пытаетесь 
	И корни извлекаете по десять раз на дню. 
	Ох, вы там добалуетесь! Ох, вы доизвлекаетесь, 
	Пока сгниет, заплесневет картофель на корню!

		Автобусом до Сходни доезжаем,
		А там - рысцой, и не стонать!
		Небось картошку все мы уважаем,
		Когда с сольцой ее намять!

	Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
	С лопатами проявите здесь свой патриотизм.
	А то вы всем кагалом там набросились на опухоль,
	Собак ножами режете, а это - бандитизм.

	Товарищи ученые, кончайте поножовщину.
	Бросайте ваши опыты, гидрит и ангидрит!
	Садитесь вон в полуторки, валяйте к нам, в Тамбовщину,
	А гамма-излучение денек повременит.

		Автобусом к Тамбову подъезжаем,
		А там - рысцой, и не стонать!
		Небось картошку все мы уважаем,
		Когда с сольцой ее намять!

	К нам можно даже с семьями, с друзьями и знакомыми.
	Мы славно здесь разместимся, и скажете потом,
	Что бог, мол, с ними, с генами! Бог с ними, с хромосомами!
	Мы славно поработали и славно отдохнем.

	Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные,
	Ньютоны ненаглядные, любимые до слез!
	Ведь лягут в землю общую остатки наши бренные,
	Земле - ей все едино: апатиты и навоз.

		Автобусом до Сходни доезжаем,
		А там - рысцой, и не стонать!
		Небось картошку все мы уважаем,
		Когда с сольцой ее намять!

	Так приезжайте, милые, рядами и колоннами.
	Хотя вы все там химики и нет на вас креста,
	Но вы ж там все задохнетесь, за синхрофазотронами, -
	А здесь места отличные, воздушные места!

	Товарищи ученые! Не сумневайтесь, милые:
	Коль что у вас не ладится - ну, там, не тот aффект, -
	Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,
	Денечек покумекаем - и выправим дефект.

Тот, который не стрелял

	Я вам мозги не пудрю - уже не тот завод.
	В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.
	За что мне эта злая, нелепая стезя?-
	Не то чтобы не знаю - рассказывать нельзя.

		Мой командир меня почти что спас,
		Но кто-то на расстреле настоял,
		И взвод отлично выполнил приказ,
		Но был один, который не стрелял.

	Судьба моя лихая давно наперекос,-
	Однажды "языка" я добыл, да не донес.
	И особист Суэтин, неутомимый наш,
	Еще тогда приметил и взял на карандаш.

		Он выволок на свет и приволок
		Подколотый, подшитый материал,
		Никто поделать ничего не смог.
		Нет, смог один, который не стрелял.

	Рука упала в пропасть с дурацким криком "Пли!"
	И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.
	Но слышу:- Жив зараза. Тащите в медсанбат!
	Расстреливать два раза уставы не велят.

		А врач потом все цокал языком
		И, удивляясь, пули удалял,
		А я в бреду беседовал тайком
		С тем пареньком, который не стрелял.

	Я раны, как собака, лизал, а не лечил,
	В госпиталях, однако, в большом почете был.
	Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол:
	- Эй ты, недостреленный! Давай-ка на укол!

		Наш батальон геройствовал в Крыму,
		И я туда глюкозу посылал,
		Чтоб было слаще воевать ему,
		Кому? Тому, который не стрелял.

	Я пил чаек из блюдца, со спиртиком бывал,
	Мне не пришлось загнуться, и я довоевал.
	В свой полк определили. - Воюй, - сказал комбат,-
	А что недострелили, так я невиноват!..

		Я тоже рад был, но, присев у пня,
		Я выл белугой и судьбину клял,-
		Немецкий снайпер дострелил меня
		Убив того, который не стрелял.

Че-чет-ка

	Все, что тривиально,
	И все, что банально,
	Что равно- и прямо
	Пропорционально,-
	Все это корежит
	Чечетка, калечит,
	Нам нервы тревожит:
	Чет-нечет, чет-нечет!

	В забитые уши
	Врывается четко,
	В сонливые души -
	Лихая чечетка.
	В чечеточный спринт
	Не берем тех, кто сыт, мы!
	Чет-нечет, чет-нечет - 
	Ломаются ритмы!

		Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,-
		Где полагается - там чечетка.
		Брак не встречается, темп рвет и мечет
		Брэк!..
				Чет-нечет!
		Жжет нам подошвы, потолок трепещет!
		Чет!..
				Нечет!

	Эй, кто там грозит мне?
	Эй, кто мне перечит?
	В замедленном ритме
	О чем-то лепечет?!
	Сейчас перестанет,-
	Его изувечит
	Ритмический танец,-
	Чет-нечет, чет-нечет!

	Кровь гонит по жилам
	Не крепкая водка -
	Всех заворожила
	Шальная чечетка.
	Замолкни, гитара,-
	Мурашки до жути!
	На чет - два удара,-
	И чем чет не шутит!

		Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,-
		Где полагается - там чечетка.
		Брак не встречается, темп рвет и мечет
		Брэк!..
				Чет-нечет!
		Жжет нам подошвы, потолок трепещет!
		Чет!..
				Нечет!

	Спасайся, кто может!
	А кто обезножит -
	Утешься,- твой час
	В ритме правильном прожит!
	Под брэк, человече,
	Расправятся плечи,
	И сон обеспечит -
	Чет-нечет, чет-нечет!

	Изменится ваша
	Осанка, походка,-
	Вам тоже, папаша,
	Полезна чечетка!
	Не против кадрили
	Мы проголосуем -
	Но в пику могиле
	Чечетку станцуем!

		Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,-
		Где полагается - там чечетка.
		Брак не встречается, темп рвет и мечет
		Брэк!..
				Чет-нечет!
		Жжет нам подошвы, потолок трепещет!
		Чет!..
				Нечет!

Чужая колея

	Сам виноват - и слезы лью, 
	И охаю - 
	Попал в чужую колею 
	Глубокую. 
	Я цели намечал свои 
	На выбор сам, 
	А вот теперь из колеи 
	Не выбраться. 

	Крутые скользкие края 
	Имеет эта колея. 

	Я кляну проложивших ее,- 
	Скоро лопнет терпенье мое, 
	И склоняю как школьник плохой, 
	Колею - в колее, с колеей... 

	Но почему неймется мне? 
	Нахальный я! 
	Условья, в общем, в колее 
	Нормальные. 
	Никто не стукнет, не притрет - 
	Не жалуйся. 
	Захочешь двигаться вперед? 
	Пожалуйста. 

	Отказа нет в еде-питье 
	В уютной этой колее, 

	И я живо себя убедил - 
	Не один я в нее угодил. 
	Так держать! Колесо в колесе! 
	И доеду туда, куда все. 

	Вот кто-то крикнул сам не свой: 
	- А ну, пусти! - 
	И начал спорить с колеей 
	По глупости. 
	Он в споре сжег запас до дна 
	Тепла души, 
	И полетели клапана 
	И вкладыши. 

	Но покорежил он края, 
	И шире стала колея. 

	Вдруг его обрывается след - 
	Чудака оттащили в кювет, 
	Чтоб не мог он нам, задним, мешать 
	По чужой колее проезжать. 

	Вот и ко мне пришла беда - 
	Стартер заел. 
	Теперь уж это не езда, 
	А ерзанье. 
	И надо б выйти, подтолкнуть, 
	Но прыти нет - 
	Авось подъедет кто-нибудь - 
	И вытянет... 

	Напрасно жду подмоги я,- 
	Чужая эта колея. 

	Расплеваться бы глиной и ржой 
	С колеей этой самой чужой,- 
	Тем, что я ее сам углубил, 
	Я у задних надежду убил. 

	Прошиб меня холодный пот 
	До косточки, 
	И я прошелся чуть вперед 
	По досточке.
	Гляжу - размыли край ручьи 
	Весенние, 
	Там выезд есть из колеи - 
	Спасение! 

	Я грязью из-под шин плюю 
	В чужую эту колею. 

	Эй, вы, задние! Делай, как я. 
	Это значит - не надо за мной. 
	Колея эта - только моя! 
	Выбирайтесь своей колеей. 

Штормит весь вечер, и пока...

	Штормит весь вечер, и пока
	Заплаты пенные лaтают
	Разорванные швы песка -
	Я наблюдаю свысока,
	Как волны головы ломают.

	И я сочувствую слегка
	Погибшим - но издалека.

	Я слышу хрип, и смертный стон,
	И ярость, что не уцелели,-
	Еще бы - взять такой разгон,
	Набраться сил, пробить заслон -
	И голову сломать у цели!..

	И я сочувствую слегка
	Погибшим - но издалека.

	А ветер снова в гребни бьет
	И гривы пенные ерошит.
	Волна барьера не возьмет,-
	Ей кто-то ноги подсечет -
	И рухнет взмыленная лошадь.

	И посочувствуют слегка
	Погибшей ей,- издалека.

	Придет и мой черед вослед:
	Мне дуют в спину, гонят к краю.
	В душе - предчувствие как бред,-
	Что надломлю себе хребет -
	И тоже голову сломаю.

	Мне посочувствуют слегка -
	Погибшему,- издалека.

	Так многие сидят в веках
	На берегах - и наблюдают,
	Внимательно и зорко, как
	Другие рядом на камнях
	Хребты и головы ломают.

	Они сочувствуют слегка
	Погибшим - но издалека.

Я бодрствую, но вещий сон мне снится...

	Я бодрствую, но вещий сон мне снится.
	Пилюли пью - надеюсь, что усну.
	Не привыкать глотать мне горькую слюну -
	Организации, инстанции и лица
	Мне объявили явную войну
	За то, что я нарушил тишину,
	За то, что я хриплю на всю страну,
	Чтоб доказать - я в колесе не спица,
	За то, что мне неймется и не спится,
	За то, что в передачах заграница
	Передает мою блатную старину,
	Считая своим долгом извиниться:
	- Мы сами, без согласья...
				Ну и ну!
	За что еще? Быть может, за жену -
	Что, мол, не мог на нашей подданной жениться?!
	Что, мол, упрямо лезу в капстрану
	И очень не хочу идти ко дну,
	Что песню написал, и не одну,
	Про то, как мы когда-то били фрица,
	Про рядового, что на дзот валится,
	А сам - ни сном ни духом про войну.
	Кричат, что я у них украл луну
	И что-нибудь еще украсть не премину.
	И небылица догоняет небылица.
	Не спится мне... Ну, как же мне не спиться?!
	Нет! Не сопьюсь! Я руку протяну
	И завещание крестом перечеркну,
	И сам я не забуду осениться,
	И песню напишу, и не одну,
	И в песне той кого-то прокляну,
	Но в пояс не забуду поклониться
	Всем тем, кто написал, чтоб я не смел ложиться!
	Пусть чаша горькая - я их не обману.

Я из дела ушел, из такого хорошего дела...

	Я из дела ушел, из такого хорошего дела!
	Ничего не унес - отвалился в чем мать родила.
	Не затем, что приспичило мне, - просто время приспело,
	Из-за синей горы понагнало другие дела.

		Мы многое из книжек узнаем,
		А истины передают изустно:
		"Пророков нет в отечестве своем",-
		Да и в других отечествах - не густо.

	Я не продал друзей, без меня даже выиграл кто-то.
	Лишь подвел одного, ненадолго,- сочтемся потом.
	Я из дела исчез,- не оставил ни крови, ни пота,
	И оно без меня покатилось своим чередом.

		Незаменимых нет, и пропоем
		Заупокой ушедшим - будь им пусто.
		"Пророков нет в отечестве своем,
		Да и в других отечествах - не густо..."

	Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю
	Получили лишь те, кому я б ее отдал и так.
	Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,
	Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.

		Пророков нет - не сыщешь днем с огнем,-
		Ушли и Магомет, и Заратустра.
		Пророков нет в отечестве своем,
		Да и в других отечествах не густо...

	А внизу говорят - от добра ли, от зла ли, не знаю:
	"Хорошо, что ушел, - без него стало дело верней!"
	Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,
	Тороплюсь, потому что за домом седлают коней.

		Открылся лик - я стал к нему лицом,
		И он поведал мне светло и грустно:
		"Пророков нет в отечестве своем,-
		Но и в других отечествах - не густо".

	Я взлетаю в седло, я врастаю в коня - тело в тело,-
	Конь падет подо мной, - но и я закусил удила!
	Я из дела ушел, из такого хорошего дела,
	Из-за синей горы понагнало другие дела.

		Скачу - хрустят колосья под конем,
		Но ясно различаю из-за хруста:
		"Пророков нет в отечестве своем,-
		Но и в других отечествах - не густо".

Я к вам пишу

	Спасибо вам, мои корреспонденты -
	Все те, кому ответить я не смог,-
	Рабочие, узбеки и студенты -
	Все, кто писал мне письма, - дай вам бог!

		Дай бог вам жизни две
		И друга одного,
		И света в голове,
		И доброго всего!

	Найдя стократно вытертые ленты,
	Вы хрип мой разбирали по слогам,
	Так дай же бог, мои корреспонденты,
	И сил в руках, да и удачи вам!

	Вот пишут - голос мой не одинаков:
	То хриплый, то надрывный, то глухой.
	И просит население бараков:
	"Володя, ты не пой за упокой!"

	Но что поделать, если я не звонок,-
	Звенят другие, я - хриплю слова.
	Обилие некачественных пленок
	Вредит мне даже больше, чем молва.

	Вот спрашивают: "Попадал ли в плен ты?"
	Нет, не бывал - не воевал ни дня!
	Спасибо вам, мои корреспонденты,
	Что вы неверно поняли меня!

	Друзья мои - жаль, что не боевые -
	От моря, от станка и от сохи,-
	Спасибо вам за присланные - злые
	И даже неудачные стихи.

	Вот я читаю: "Вышел ты из моды.
	Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!
	Как глупо, что не месяцы, а годы
	Тебя превозносили до небес!"

	Еще письмо: "Вы умерли от водки!"
	Да, правда, умер,- но потом воскрес.
	"А каковы доходы ваши, все-таки?"
	За песню трешник - вы же просто крез!"

	За письма высочайшего пошиба:
	Идите, мол, на Темзу и на Нил,-
	Спасибо, люди добрые, спасибо,-
	Что не жалели ночи и чернил!

	Но только я уже бывал на Темзе,
	Собакою на сене восседал.
	Я не грублю, но отвечаю тем же,-
	А писем до конца не дочитал.

	И ваши похвалы и комплименты,
	Авансы мне - не отфутболю я:
	От ваших строк, мои корреспонденты,
	Прямеет путь и сохнет колея.

	Сержанты, моряки, интеллигенты,-
	Простите, что не каждому ответ:
	Я вам пишу, мои корреспонденты,
	Ночами песни - вот уж десять лет!

Я не успел

			Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе,
			И силюсь разорваться на куски,
			Придав своей тоске значенье скорби,
			Но сохранив загадочность тоски...

	Свет Новый не единожды открыт,
	А Старый - весь разбили на квадраты.
	К ногам упали тайны пирамид,
	К чертям пошли гусары и пираты.

	Пришла пора всезнающих невежд,
	Все выстроено в стройные шеренги.
	За новые идеи платят деньги,
	И больше нет на "эврику" надежд.

		Все мои скалы ветры гладко выбрили,
		Я опоздал ломать себя на них.
		Все золото мое в Клондайке выбрали,
		Мой черный флаг в безветрии поник.

	Под илом сгнили сказочные струги,
	И могикан последних замели.
	Мои контрабандистские фелюги
	Сухие ребра сушат на мели.

	Висят кинжалы добрые в углу
	Так плотно в ножнах, что не втиснусь между.
	Смоленый плот - последнюю надежду -
	Волна в щепы разбила об скалу.

		Вон из рядов мои партнеры выбыли,
		У них сбылись гаданья и мечты.
		Все крупные очки они повыбили -
		И за собою подожгли мосты.

	Азартных игр теперь наперечет,
	Авантюристов всех мастей и рангов...
	По прериям пасут домашний скот -
	Там кони пародируют мустангов.

	И состоялись все мои дуэли,
	Где б я почел участие за честь.
	Там вызвать и явиться - всё успели,
	Всё предпочли, что можно предпочесть.

		Спокойно обошлись без нашей помощи
		Все те, кто дело сделали мое,-
		И по щекам отхлестанные сволочи
		Бессовестно ушли в небытие.

	Я не успел произнести: "К барьеру!" -
	А я за залп в Дантеса все отдам.
	Что мне осталось - разве красть химеру
	С туманного собора Нотр-Дам?

	В других веках, годах и месяцах
	Все женщины мои отжить успели,-
	Позанимали все мои постели,
	Где б я хотел любить - и так, и в снах.

		Захвачены все мои одры смертные -
		Будь это снег, трава иль простыня,-
		Заплаканные сестры милосердия
		В госпиталях обмыли не меня.

	Мои друзья ушли сквозь решето -
	Им всем досталась Лета или Прана,-
	Естественною смертию - никто,
	Все - противоестественно и рано.

	Иные жизнь закончили свою -
	Не осознав вины, не скинув платья,-
	И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,
	Беззлобно чашу выпили сию.

		Другие - знали, ведали и прочее,-
		Но все они на взлете, в нужный год -
		Отплавали, отпели, отпророчили...
		Я не успел - я прозевал свой взлет.

Я скачу позади на полслова...

	Я скачу позади на полслова
	На нерезвом коне, без щита,-
	Я похож не на ратника злого,
	А скорее - на злого шута.

		Бывало, вырывался я на корпус,
		Уверенно, как сам великий князь,
		Клонясь вперед - не падая, не горбясь,
		А именно намеренно клонясь.

		Но из седла меня однажды выбили -
		Копьем поддели, сбоку подскакав,
		И надо мной, лежащим, лошадь вздыбили
		И надругались, плетью приласкав.

	Рядом всадники с гиканьем диким
	Копья целили в месиво тел.
	Ах, дурак я, что с князем великим
	Поравняться в осанке хотел!

		Теперь на поле битвы не ищите -
		Я отстранен от всяких ратных дел,-
		Кольчугу унесли - я беззащитен
		Для зуботычин, дротиков и стрел.

		Зазубрен мой топор, и руки скручены.
		Ложусь на сбитый наскоро настил,
		Пожизненно до битвы недопущенный
		За то, что раз бестактность допустил.

	Назван я перед ратью двуликим -
	И топтать меня можно, и сечь.
	Но взойдет и над князем великим
	Окровавленный кованный меч!..

		Встаю я, отряхаюсь от навоза,
		Худые руки сторожу кручу,
		Беру коня плохого из обоза,
		Кромсаю ребра - и вперед скачу.

		Влечу я в битву звонкую да манкую -
		Я не могу, чтоб это без меня,-
		И поступлюсь я княжеской осанкою,
		И если надо - то сойду с коня!