Ученым приходится разрешать различные ситуации и проблемы не только за письменным столом или в лаборатории, но и в обычной жизни.
Большая концентрация внимания, сосредоточенность на решаемой проблеме проявлялась у Ньютона в анекдотических случаях. Вот один из них.
Ньютон решил позавтракать. Положил яйцо в кипяток. Через некоторое время смотрит на часы. Но в руках у него яйцо, а часы в кипятке.
Дирак читал лекцию в Америке. В ответ на его предложение задавать вопросы слушатель сказал: "Я не понимаю такое-то место". Дирак произнес: "Это не вопрос, а утверждение".
Как хорошо, что я не люблю творог. Ведь если бы я его любил, я бы его ел, а он такой невкусный!
Академик С.П. Королев, выдающийся конструктор ракет и космических кораблей, в молодости любил ездить на мотоцикле. Однажды, когда он куда-то спешил, мотоцикл сломался. С трудом добрался он до города. Весь промерзший, голодный, Королев зашел в булочную у дороги, купил сдобную булку и тут же, сидя на тротуаре, съел ее. Спустя много лет Главный конструктор возвращался с совещания и путь его проходил мимо старой булочной. Королев попросил остановить машину. Зашел в булочную ... Прохожие с удивлением смотрели на человека, сидевшего на тротуаре с булкой в руках рядом с автомобилем «зим».
Академик А.А. Благонравов, крупный ученый в области механики и вооружения, должен был выступить на большой международной конференции. За несколько дней до этого ему позвонили и попросили привезти в оргкомитет доклад.
Благонравов спросил: "А как вы хотите, чтобы я выступал. - как лошадь, как воробей или как соловей?"
В оргкомитете удивились и переспросили: "А что это значит?"
А. А. Благонравов пояснил: "Лошадь как уткнется в овес, так и стоит, опустив голову, пока все не съест. Воробей клюнет - посмотрит. Клюнет - посмотрит. А соловей зальется и поет... Я думаю, на такой конференции, где присутствуют сотни ученых из многих стран мира, лучше, чтобы я говорил раскованно, как соловей, а не как лошадь. Я буду выступать без текста, его я написал для вас..."
Гость, приглашенный к Н.Бору, увидел прибитую на дверями его дома лошадиную подкову.
- О, я не думал, что вы, человек науки, верите в предрассудки! - воскликнул гость.
- Очевидно,я в них не верю, - ответил Бор. - Но я слышал, однако, что подкова приносит счастье независимо от того, веришь в это или нет.
Найдите логическое противоречие в шутке Бора.
Ландау подсчитал "модуль" города для многих городов. "Модуль", по Ландау, - это отношение числа красивых женщин к общему числу женщин минус красивые.
"Я не отрицаю, что я - красивист, - говорил он. - Зато вы - типичный душист, и я вас за это презираю! Фу! Как можно быть душистом? Он больше всего ценит в женщине душу, вместо того чтобы любить ее за красоту. Как вам не стыдно быть душистом?!" - восклицал Ландау театрализованным голосом в разговоре со своим коллегой, академиком Э. Андроникашвили.
На вопрос, правда ли, что он записывает адреса своих знакомых не в алфавитном порядке, а в порядке убывающей красоты, он хохотал, не отрицая обвинения...
После лекции Бора в Америке вперед вышел один студент и спросил:"Неужели действительно были такие ослы, которые думали, что электрон движется по орбите?"
Примечание: это относится к старой боровской модели атома (1913 г.). В более последовательной квантовомеханической теории орбит не существует.
Одна английская фирма попросила П.Л.Капицу ликвидировать неполадки в новом электродвигателе, который по неизвестным причинам отказывался действовать. Капица внимательно осмотрел двигатель, несколько раз включал и выключал его, потом попросил принести молоток. Подумав, он ударил по нему молотком, и - о чудо! - электродвигатель заработал. За эту консультацию фирма заранее заплатила Капице 1000 фунтов.
Представитель фирмы, увидев, что дело решилось в несколько минут, попросил Капицу письменно отчитаться за полученную сумму.
Капица написал, что удар молотком по двигателю он оценивает в 1 фунт, а остальные 999 фунтов заплачены ему за то, что он безошибочно знал, в какое место надо ударить.
Как-то раз Кеплер спросил свою жену: "Как ты думаешь, дорогая, если бы в мировом пространстве летало множество капелек масла, уксуса, частичек соли, перца, салата и всего прочего, мог ли бы при их случайном столкновении образоваться такой салат, который сейчас стоит на столе?"
"Нет", - уверенно ответила жена. - "Но от чего же? Логически рассуждая ... "
"Я не утверждаю, - перебила его жена, - что он не мог бы образоваться. Я хочу сказать, что он не был бы таким вкусным".
Бор очень любил спорить.
В Копенгаген приехали Ландау и Пайерлс показать Бору свою новую работу. Из-за нее разгорелся сыр-бор. Пайерлс уже покинул поле боя «в полном изнеможении». Ландау еще сопротивлялся. Сотрудники показывали друг другу нарисованную кем-то карикатуру: Ландау сидит привязанный к стулу с кляпом во рту, а стоящий напротив него с поднятым указательным пальцем Бор увещевает: «Погодите, Ландау, дайте мне хоть слово сказать!»
С.И. Илюшин создал свою школу в самолетостроении. По самолетам с маркой "Ил" можно проследить историю развития мировой авиации за последние 50 лет.
Однажды в Ил-18 переделывали двери под международный стандарт. Ильюшин подошел к кульману одного из конструкторов:
- Почему у вас здесь порожек? В аварийной ситуации люди будут спотыкаться, образуется давка.
- Так порожек-то всего 25 миллиметров!
- Я недавно был в командировке, жил в гостинице. Переходил из комнаты в комнату номера и споткнулся. Замерил порожек - 10 миллиметров всего! А у тебя двадцать пять! В авиации мелочей нет. Порожек надо убрать совсем.
Резерфорд не позволял работать в Кавендишской лаборатории дольше шести часов вечера, а по выходным дням не позволял работать совсем. Он говорил: «Совершенно достаточно работать до шести часов вечера, остальное время надо думать. Плохи люди, которые слишком много работают и слишком мало думают».
Известен анекдот по этому поводу.
Резерфорд обходил лаборатории и, застав там кого-нибудь, говорил: «Господа, пора уходить. Если вам не удалось сделать того, что надо было, до шести часов, то вряд ли вообще удастся это сделать. Идите домой и подумайте».
Его называли Н.А., сократив до двух букв имя и отчество: Николай Алексеевич Пилюгин. Его фамилия была известна только узкому кругу людей. Н.А. Пилюгин - главный конструктор систем управления ракет-носителей, выводивших на орбиту советские искусственные спутники Земли и многие космические корабли.
Как-то пришел к нему подписывать документ сотрудник, а он «серебрил» воду. Сделал ему знак не мешать. Затем разлил воду в два стакана - один выпил. Сотрудник спросил его: "Помогает?" - "Да, очень. Особенно, если ты молодой и здоровый", - ответил он.
Дирак был чрезвычайно неразговорчив, и Бор рассказывал об этом так. Англичанин подарил ему молчащего попугая и на жалобу нового владельца ответил: "Простите, я спутал: у меня их было два, и я думал, что подарил говорящего, а оказалось, что подарил думающего".
25 января 1964 года Ландау, выписавшись из больницы, куда он попал после автокатастрофы, переступил порог своего дома. Вечером его квартира наполнилась людьми. Было шумно, то и дело раздавался смех. Кто-то из присутствующих вспомнил, что три дня назад был день рождения Дау, и поздравил его с прошедшим днем рождения.
Дау с улыбкой спросил:
- А вы знаете, как поступил один находчивый губернатор, когда забыл вовремя поздравить Николая 1 с днем рождения? Он отправил телеграмму: «Третий день пью за здоровье вашего императорского величества», - на что Николай ответил: «Пора бы и перестать».
Последовал взрыв хохота.
Однажды И.В. Курчатов, искупавшись вместе с другом в Москве-реке, вышел на берег. Они улеглись на берег, греясь на мягком вечернем солнце.
Вдруг он увидел двух мальчишек. "А что они ищут?" - спросил он. Один мальчишка нес стеклянную банку, перевязанную у горла мокрой веревочкой, другой держал в руке железную вилку. Мальчишки шарили под камнями, лежавшими в мелкой воде.
- Что вы, ребята, делаете? - спросил Курчатов.
- Налимов ловим! - важно ответил один из мальчуганов.
- Как же вы их ловите?
- А очень просто. Нащупаем под камнем и вилкой - р-раз! Вот, поглядите! - Мальчишки с гордостью показали банку, в которой плавало несколько рыбешек.
Курчатов И.В. смотрел на ребят с уважением.
- Вот видишь, что значит найти правильную методику. Ни сачком, ни удочкой ты их, этих самых налимов, не возьмешь, а вилкой действительно - р-раз - и пожалуйста!
Во все языки мира вошло очень яркое и точное определение нового вида транспорта - космический корабль. Кто автор этого названия?
Однажды С.П. Королев собрал всех в кабинете. Все приготовились к "мозговой атаке" очередной задачи. Однако повод к встрече был иным. Главный устроил конкурс на лучшее название конструкции, в которой первому космонавту предстояло облететь Землю. Посыпались предложения:
- Звездолет.
- Ракетолет.
- Космолет.
Все не то.
- Значит, так, - воспользовался Королев своим правом старшего. - Назовем кабину "Космический корабль".
Американский физик Роберт Милликен провел свое детство в провинциальном городке Маквокета (штат Иллинойс). В средней школе много внимания уделяли спорту и плохо учили. Директор школы, преподававший физику, говорил, к примеру, своим ученикам: «Как это можно из волн сделать звук? Ерунда, мальчики, все это ерунда!»
Так что с учителями Милликену не повезло. Это, видимо, одна из причин того, что только в сорок лет он начал научные исследования, принесшие ему мировую славу.
Ученый Мариотт забавлял придворных короля Людовика XIV, проделывая с ними следующий опыт. Он помещал двух вельмож на расстоянии 2 м друг против друга и просил их рассматривать одним глазом некоторую точку сбоку - тогда каждому казалось, что у его визави нет головы!
Какое свойство глаза использовал Мариотт в этом опыте?
Майкл Фарадей читал однажды лекцию в Королевском институте в Лондоне. При этом он демонстрировал опыт: подносил к проволочной катушке магнит и показывал, что в катушке возбуждается чуть заметный электрический ток.
- Профессор, - спросила его после лекции одна из слушательниц, - но если даже такой слабый ток и возникает, какое это может иметь значение?
- Мадам, - галантно ответил ей ученый, - можете ли вы предсказать судьбу новорожденного ребенка?
Демокрит имел почетное прозвище - "Мудрость". В его честь поставили медные статуи. А еще Демокрита прозвали "смеющимся" философом, так как многим его критическое отношение к жизни казалось странным. Грешно, мол, смеяться над тем, что предопределено свыше.
Демокрит же говорил, что боги тут ни при чем. Природа наделила человека рассудком, который он может использовать себе во благо, предугадав, что есть и что будет. Ум человека позволяет ему видеть гораздо дальше, чем на это способен даже орел с его острым зрением, слышать лучше, чем летучая мышь. Но чаще всего человек слеп и глух и остается игрушкой в руках судьбы. Зло не вне человека, а внутри него! Как же не смеяться над этим парадоксом!
Когда атомные исследования в Советском Союзе получили значительное развитие, на циклотроне Радиевого института в Ленинграде было получено небольшое количество плутония шарик диаметром в полмиллиметра. Академик И.И. Черняев, специалист в области платиновой группы металлов, с раздражением сказал:
- Прежде чем давать задание, надо хоть немного соображать. Вот шарик в один миллиметр, а вот - в полмиллиметра. И вы хотите, чтобы я на этом количестве металла и температуру плавления определил, и механические свойства, и микроструктуру исследовал, и все аллотропические формы. Я думал раньше, что самая маленькая вещь на свете - комариный нос. А вы хотите получить от меня пипетку, чтобы мистоль комару в ноздри пускать?!
Собеседники не заметили, что рядом стоял Курчатов, который, смеясь, хлопнул Черняева по плечу:
- Правильно, Илья Ильич, вы прекрасно поняли задачу! Вот именно - нам такая пипетка и нужна. А раз вы задачу понимаете, я уверен, что вы ее решите.
у Черняева раздражение мгновенно прошло, он засмеялся и сказал:
- Раз надо - так надо.
Собеседник Черняева тоже засмеялся.
Курчатов спросил:
- А вы чего смеетесь?
- Анекдот вспомнил.
- Какой?
- Один человек попал на ипподром и заметил, что у него шнурок у ботинка развязался, он нагнулся, чтобы его завязать, и вдруг кто-то ему на спину накинул седло.
- Ну и что? - спросил Курчатов.
- Побежал. Что же делать, надо - так надо, первое место не занял, но на второе вышел.
Все рассмеялись, а Черняев повторил:
- Раз надо, так надо. Может, и первое место займем.
С того дня началась организация работ по изучению свойств плутония в Институте общей и неорганической химии АН СССР.
Один из друзеЙ Резерфорда сказал ему однажды: "Счастливый вы человек, Резерфорд! Всегда на гребне волны". И услышал ответ: "Конечно! Ведь я сам ее создаю ... "
В кабинете академика С.П. Королева висела фотография, которую он любил. На ней сняты Келдыш, Королев и Курчатов. Называли ее шутя "Три К.", а всерьез знали, что изображение трех крупнейших ученых символично: космический и атомный "К." не могли бы работать без третьего "К." - без Келдыша, без математика, без механика.
И.В. Курчатов чрезвычайно не одобрял присутствия в институте женщин-физиков, считая, что сам характер работы в нем (опасность облучения) делал лаборатории малоподходящим местом для "слабого пола".
Когда ему однажды в связи с этим назвали имена Марии и Ирен Кюри, которые всю жизнь провели в лабораториях, Курчатов, смеясь, заявил, что эти женщины находились в особых условиях, ибо рядом с ними были такие замечательные мужчины, как Пьер Кюри и Фредерик Жолио.
М.В. Ломоносов открыл атмосферу на Венере. В своем сочинении "Явление Венеры на Солнце" (1761 г.) он поместил сатирическое стихотворение, направленное в защиту учения Коперника о движении Земли вокруг Солнца:
Случились вместе два Астронома в пиру
И спорили весьма между собой в жару.
Один твердил: Земля, вертясь, круг Солнца ходит,
Другой, что Солнце все с собой планеты водит;
Один Коперник был, другой слыл Птоломей.
Тут повар спор решил усмешкою своей.
Хозяин спрашивал: ты звезд теченье знаешь?
Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?
Он дал такой ответ: что в том Коперник прав:
- Я правду докажу, на Солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такова,
Который бы вертел очаг кругом жаркова?
В течение многих лет ученики и друзья Льва Давидовича Ландау называли его "наш Дау". Сам Л.Д. Ландау любил говорить, что имя Дау происходит от французского прочтения его фамилии: Landau - L'ane Dau (осел Дау).
Одна из замечательных черт Л.Д. Ландау: он всегда был самим собой, никогда не важничал.
Академик А.И. Шальников назвал его самым не важным человеком, которого он знал. При этом Дау любил (по его же словам) покрасоваться, т.е. показать себя с наилучшей стороны. И это ему удавалось. Его популяризаторские выступления, всегда очень лаконичные, сопровождались восторженным оханьем слушателей.
Л.Д. Ландау выработал метод, сохранившийся у него на всю жизнь. Он проглатывал огромное количество научных журналов. Но в каждой статье определял только постановку задачи и затем смотрел в конец статьи, чтобы узнать результат.
Изучать физику, по мысли Л.Д. Ландау, значило прежде всего уметь выбирать, что стоит и чего не стоит изучать. Он говорил с улыбкой: "Жизнь короткая, слишком короткая, чтобы браться за безнадежные проблемы; память ограниченна, и чем больше научного мусора будет в твоей голове, тем меньше останется места для великих мыслей".
Резерфорда прозвали Крокодилом. Дело в том, что у него был громкий голос и он не умел управлять им. Могучий голос Резерфорда, встретившего кого-нибудь в коридоре, предупреждал тех, кто находился в лабораториях, о его приближении, и сотрудники успевали "собраться с мыслями".
15 мая 1936 г. Резерфорд писал своему ученику П.Л. Капице: "Чем труднее работа, тем меньше времени останется на неприятности. Вы же знаете, что некоторое количество блох хорошо для собаки, но я думаю, что Вы чувствуете, что у Вас их больше, чем нужно ... "
Курчатова в коллективе прозвали Бородой. Всем хорошо были известны его шутливые обращения: "Физкульт-привет!", "Говорит Бородка!", "Говорит дважды ударник!".
За А.Ф. Иоффе закрепилось среди учеников прозвище "папа", которое он смиренно терпел всю жизнь. Какова его история? П. Л. Капица рассказал о своей поездке в Париж, куда приехал и Иоффе.
Однажды на Монмартре к Капице подошли молодые люди, которых в Париже называли "ночными гидами", и стали предлагать ему посетить ночной клуб, куда они соглашались проводить его за весьма скромное вознаграждение. Указывая на идущего чуть впереди Иоффе, Капица сказал: «Месье, вон мой папа. Спросите его. Если он разрешит, то я, разумеется, с огромным удовольствием пойду за вами». Не подозревая подвоха, молодые люди обратились к Иоффе: «Не разрешит ли месье своему сыну посетить лучший ночной клуб Парижа? Молодому человеку там очень понравится».
Иоффе серьезно покачал головой: «К сожалению, юноши, я не могу ему разрешить этого. Это противоречит принципам любящего отца и, пожалуй, было бы чересчур много для моего скромного сыночка».
И.В. Курчатов называл одного очень уважаемого ученого странным именем - Копнист.Курчатова спросили:
- Скажите, что означает Капнист, почему вы его так называете?
- Не Капнист, а Копнист, - поправил Курчатов. - И рассказал такую историю.
Ученый, о котором идет речь, был страстным охотником. Как только появляется небольшой перерыв, "окно", он отправляется охотиться. Однажды его застал сильный дождь. Охотнику пришлось отсиживаться в копне. А в это время собрали какое-то срочное совещание, на котором должен был присутствовать наш охотник, но его найти не смогли. Так возникло прозвище Копнист. Больше этот ученый на совещания не опаздывал.
Ю.А. Гагарина, первого космонавта, сравнивали с Колумбом.
Очень весело воспринял он замечание о том, что, мол, когда-то, в дореволюционные времена, среди пышных титулов провинциальных цирковых борцов был и такой: чемпион мира и его окрестностей. Это "звание" Гагарина сейчас можно воспринимать уже всерьез.
Эйнштейн, читая присланную ему из Берлинского университета диссертацию, сказал Эренфесту: "Я себя чувствую так, будто мне надо что-то проглотить, не имея ничего во рту".
Эйнштейн - Чаплину: "Ваш фильм "Золотая лихорадка" понятен всем в мире, и Вы непременно станете великим человеком". Чаплин - Эйнштейну: "Я Вами восхищаюсь еще больше. Вашу теорию относительности никто в мире не понимает, а Вы все-таки стали великим человеком".
Академик Я.Б. Зельдович в журнале "Успехи физических наук" вспоминает забавную историю. На благотворительном базаре один физик продавал газированную воду, строго выполняя указание спрашивать: "С каким сиропом вы желаете?" Когда пoкупатель пожелал воду без сиропа, то ученый спросил: "Без какого сиропа? Без малинового или вишневого?"
Примечание. Так Зельдович иллюстрировал положение о том, что поле в квантовой физике существует и там, где нет реальных частиц.
Эрвин Шредингер в Дублине возглавил в качестве директора вновь основанный Институт высших исследований. Не имея плановой учебной и исследовательской нагрузки, он получил прекрасные условия для ведения научной работы.
В кругу коллег его положение шутя называли должностью "штатного гения".
" ... Что общего между ученым-математиком, решающим сложную задачу, и лыжником-слаломистом во время трудного, запутанного спуска с горы?"
Колмогоров поставил несколько неожиданный вопрос, не правда ли? Однако общее есть. И у того, и у другого в эти минуты стремительно работает мысль, количество перерабатываемой информации в обоих случаях примерно одинаково.
"И был день, и была ночь. И была земля пуста и безлюдна. И не было на ней ни институтов, ни научных работников, ни Большой Советской Энциклопедии.
Архимед родил Птоломея, Птоломей родил Галилея. Галилей родил Фарадея. Фарадей родил Резерфорда. Резерфорд родил Петра Леонидовича Капицу. И увидел Нильс Бор - великий датский ученый - что это хорошо!!!"
Максвелла редко видели гуляющим без собаки, а то и двух _ Тоби и Гуни.
С Тоби он часто появлялся в лаборатории. Тоби активно участвовал в опытах. Его то натирали кошачьей шкуркой, усадив на изолирующую подставку, то пропускали по нему ток от машины. При этом, сидя у ног хозяина, он лишь тихонько рычал. В конце концов Максвелл сказал: "Лучше живая собака чем мертвый лев!" - и прекратил опыты над своим любимцем.
Курчатову задали шутливый вопрос:
- Игорь Васильевич, зачем вы носите такую длинную боро- ду?
- Это, наверное, для того, чтобы лучше засекретиться!
Но как раз И.В. Курчатов положил начало рассекречиванию работ по управляемому термоядерному синтезу, ведущихся в Советском Союзе, рассказав о них в 1956 году в своем докладе в Англии, в Атомном центре, в Харуэлле.
Некто сказад Демокриту: "Почему ты, будучи выского роста, женился на маленькой женщине?" А тот ответил: "Я выбрал наименьшее из зол".
Р.Э. Пайерлс в начале своей статьи «Теория поля со времени Максвелла» писал: « ... Если вы разбудите физика среди ночи и скажете "Максвелл", он, наверно, отзовется: "Электромагнитное поле"».
Однажды кто-то спросил у ассистентов Майкельсона, правильны ли некоторые критические отзывы, распространяемые об ученом. Сотрудники ответили: "Спросите его самого. Он скажет вам правду". Человек последовал этому совету и вышел от Майкельсона в крайней растерянности: "Он и в самом деле сказал мне всю правду!"
В одной английской лаборатории ученые попытались поставить опыт: вызвать электрическую искру из термопары. Один конец термопары был вставлен в кусок льда, другой лежал на раскаленной докрасна печке.
Чарльз Уитсон соединил два куска проволоки, замкнув цепь.
Искры не получилось. Майкл Фарадей заявил, что Уитсон делает это не так, как нужно, и сам проделал опыт в ином варианте. Но искры все же не было.
Тогда третий ученый, американец Джозеф Генри, приехавший в Англию, стал наматывать на палец проволоку плотной спиралью. Через несколько минут он объявил, что с удовольствием покажет как вызвать искру.3атем он просто присоединил эту маленькую спираль, надетую им на небольшой железный стержень, к одному из проводов термопары. На этот раз искра была отчетливо видна.
Фарадей восхищенно зааплодировал и воскликнул:
- Ура эксперименту янки! Но что же вы такое сделали?
И Джозефу Генри пришлось объяснять самоиндукцию ученому, который был известен на весь мир как человек, открывший индукцию.
Рене Декарт жил во времена мушкетеров и даже участвовал в Ларошельской битве,описанноЙ Дюма. Предполагают, что Декарт был знаком с Д'Артаньяном.
В промежутках между походами и битвами он думал об устройстве мира. Однажды он сказал: "Дайте мне материю и движение - и я сотворю всю Вселенную".
Когда М. Борн и В. Гейзенберг строили матричную квантовую механику, у них возникли затруднения, и они обратились к математику Д. Гильберту. Вот что он сказал. Когда ему приходилось иметь дело с матрицами, они получались у него в качестве побочного продукта собственных значений некой краевой задачи для дифференциального уравнения. Д. Гильберт и посоветовал поискать уравнение, которое, возможно, стоит за этими матрицами. Не исключено, напутствовал он молодых физиков, вам откроется нечто интересное. Но они не вняли совету, сочтя это бестолковой идеей и порешив, что великий математик чего-то не понимает.
А через несколько месяцев Э. Шредингер вывел знаменитое волновое уравнение, явившееся другим вариантом квантовых описаниЙ. Теперь пришло время посмеяться Д. Гильберту, который заметил, что если бы его послушали, то уравнение открыли бы, по крайней мере, на полгода раньше. "Видно, - заключил он, - физика слишком сложна для физиков". И добавил: "Физика достаточно серьезная наука, чтобы оставлять ее физикaм".
Как-то в конце прошлого века в одном из государственных ведомств США обсуждался вопрос о преподавании английского языка в американских школах. На совещании присутствовал известный физик-теоретик Д. Гиббс. Он отличался немногословием и на заседаниях обычно отмалчивался. Он и здесь молчал, а потом неожиданно объявил: "Математика - тоже язык". Дескать, что вы все об английском да об английском. А математика?.. Она ведь тоже язык.
Афоризм понравился и легко вошел в обиход, закрепив мнение о математике как удобном, повсеместном и неизбежном языке научного мышления, языке количественных описаний.
Японский министр просвещения, барон Кинучи, был известным физиком, хорошо знал работы Резерфорда и попросил познакомить его с ним лично, что и было сделано. Однако японец не поверил, что ученый, с которым он беседовал, тот самый Резерфорд. Восточная сдержанность не позволила ему высказать недоумение при встрече в лаборатории Резерфорда. Когда Кинучи вышел с представившим его профессором на улицу, он спросил: "Я полагаю, что Резерфорд, которого вы мне представили, сын знаменитого профессора Резерфорда?"
Дело в том, что Резерфорду было 37 лет, его внешность и моложавость явно не соответствовали тому, что он успел сделать в физике.
Руководителя знаменитой Кавендишской физической лаборатории, выдающегося английского физика, открывшего электрон, Джозефа Джона Томсона его ученики и коллеги, чтобы не путать с другим великим Томсоном, лордом Кельвином, и с его собственным сыном, не столь великим Джорджем Томсоном, прозвали Джи-Джи.
Фредерик Содди, окончивший Оксфордский университет с дипломом химика, занимался изучением радиоактивности. Эта проблема, как писал о ней Содди, не подчинена "ни физике, ни химии в том виде, как понимались эти науки до появления радиоактивности". В своей популярной книге он так писал о радии: "Он черпает свои запасы энергии из неизвестного до наших дней источника и подчиняется еще не открытым законам. Есть что-то возвышенное в его отчужденности от окружающей среды и в его безразличии к ней. Он как будто ведет свою родословную от миров, лежащих вне нас, питаемый тем же неугасимым огнем, движимый тем же лежащим вне нашего контроля механизмом, который поддерживает свет Солнца в небесах в бесконечные периоды времени".
Резерфорд считал атомное ядро не источником, а могилой для энергии.
Первый брак Майкельсона оказался несчастливым и оставил в его душе такой след, что только через 40 лет он заставил себя просить через адвоката у бывшей жены прощения за те страдания, которые, быть может, он ей причинил.
Сюзанна Марквальдер, знакомая Эйнштейна, рассказывает, как однажды, будучи у них дома, Эйнштейн услышал звуки фортепианной сюиты Моцарта, доносившиеся из дома по соседству. "Кто эта пианистка? Вы знаете ее?" - спросил Эйнштейн. Сюзанна отвечала, что это играет, кажется, учительница музыки, которая живет в мансарде. Не говоря ни слова, Эйнштейн схватил свою скрипку и, как был, без воротничка и галстука, ринулся на улицу. Напрасно его пытались удержать - он ничего не слышал ... Вскоре к звукам фортепиано присоединилась и скрипка.
Как потом рассказывала перепуганная пианистка, к ней в комнату ворвался незнакомый юноша с криком: "Играйте, играйте дальше!" Сам же Эйнштейн был очень доволен так неожиданно найденной новой партнершей. Вернувшись, он говорил с восхищением: "Да это же прелестная барышня! Я буду часто с ней играть!"
Всю жизнь Хэвисайд считал своим долгом защищать идеи Максвелла. Те места его работ, где он ведет полемику с оппонентами, исполнены иронии и сарказма. В одной из своих статей он замечает язвительно: это де известно каждому, только не каждый знает, что это ему известно; такой человек подобен французу, который много лет говорил прозой, не подозревая о том.
Максвелл, основываясь на трудах Гиббса, заказал объемную гипсовую модель кривых Гиббса и послал ему в подарок. Трудно было придумать лучший знак восхищения одного великого ученого другим.
Студенты, которые хорошо знали происхождение модели, спросили у Гиббса однажды:
- Кто прислал вам эту модель?
Он ответил коротко:
- Один приятель. - А кто этот приятель?
- Один англичанин.
Резерфорд, будучи студентом Кентерберийского университета, стал одним из инициаторов создания научного студенческого общества. Под студенческую лабораторию выделили холодный сарай с цементным полом. Лабораторию из-за этого величали "пещерой". Прочитав статью Герца об электромагнитных колебаниях,Резерфорд решил сконструировать в "пещере" беспроволочный телеграф. Это было первое открытие двадцатичетырехлетнего Резерфорда. Эту работу использовали в своих открытиях в области радио Александр Попов и Гульермо Маркони. Она произвела большое впечатление в университете, и Резерфорду даже "простили" его ошибки - фантазии на счет строения атома. А дело обстояло так.
Учась на втором курсе, он избрал для доклада на заседании общества тему "Эволюция материи". В нем он заявил, что все атомы построены из одних и тех же составных частей. По тем временам это было просто невежеством: царившая в физике атомистическая теория англичанина Джона Дальтона непоколебимо утверждала неделимость атома! На следующем заседании общества Эрнесту Резерфорду пришлось принести извинения своим товарищам за то, что он под видом научного доклада рассказывал явную белиберду!
Николаю Кузанскому, предшественнику Коперника по астрономическим идеям, принадлежит фраза: "Вселенная есть сфера, центр которой всюду, а поверхность - нигде".
Резерфорду в 1908 году была присуждена Нобелевская премия по химии за исследования радиоактивных элементов. Физик получил премию по химии!
Резерфорд, человек остроумныЙ, не смог пройти мимо этого казуса и в своем тосте на банкете после торжественной церемонии сказал, посмеиваясь: "Я имел дело со многими разнообразными превращениями с разными периодами, но самым быстрым из всех оказалось мое собственное превращение в один момент из физика в химика".
Рентген долго не верил в существование электронов. Он даже запретил упоминать это слово в своем Мюнхенском институте. В мае 1905 года его ученик А.Ф. Иоффе должен был защищать докторскую диссертацию, где говорилось и об электронах. Рентген спросил его: "А вы верите, что существуют шарики, которые расплющиваются, когда движутся?" Иоффе ответил: "Да, я уверен, что они существуют, но мы не все о них знаем, а следовательно, надо их изучать". Только через два года после этого разговора в институте было отменено электронное табу.
Генрих Герц читал лекции и демонстрировал на них опыты. Он назвал их как-то "страхо-лекциями", так как не чувствовал в себе склонности к теории, а также боялся, что демонстрация какого-нибудь явления непременно сорвется и опозорит профессора.
Вильям Крукс слыл большим оригиналом. Это проявлялось и во внешности; и в образе жизни. Он носил длинныe навощенныe усы и их кончики всегда тщательно закручивал. Исследовательскую лабораторию построил прямо у себя в особняке и занимался наукой, не выходя из дому. Он занимался частной консультативной химической практикой не для заработка, так как был состоятельным человеком, а из любви к химии.
Лучемания, лучевая лихорадка охватила физиков вслед за открытиями лучей Рентгена, радиоактивности - Беккерелем. За короткое время появилось множество сообщений об открытиях новых лучей. Французский профессор Блондо из университета города Нанси открыл N-лучи. Об открытии он сообщил в марте 1903 года на заседании Парижской Академии наук. Его опыты по получению N-лучей старались воспроизвести многие физики. В 1904 году в Англию, в Кембридж, на собрание Британской ассоциации наук приехал известный американский физик Роберт Вуд, один из корифеев физической оптики, замечательный экспериментатор.
По просьбе физиков, Роберт Вуд едет в Нанси проверить эксперименты Блонда,который любезно демонстрирует ему спектр N-лучей на своем спектроскопе. Вуд попросил Блондо повторить опыт, а сам незаметно снял со спектроскопа призму. Блондо вновь назвал те же самые цифры, что и в первый раз. Один из соотечественников Блондо потом поэтому поводу гневно писал: "Какое зрелище представляет собой французская наука, если один из ее значительных представителей измеряет положение спектральных линий, в то время как призма спектроскопа покоится в кармане его американского коллеги!"
В полумраке при отсчете времени на стенных часах Вуд во второй раз незаметно подменил напильник, якобы испускающий N-лучи, деревянной линейкой, эти лучи, про утвержденщо Блондо, не испускающей, и спросил того о видимости циферблата часов. Блондо ответил, что стрелки часов и циферблат прекрасно видит.
Через два часа вечерним поездом Вуд приехал в Париж и на утро отправил письмо в один из самых солидных журналов - "Нейчур" ("Природа" ). Так N -лучи перестали существовать.
Королевский институт Великобритании был создан 7 марта 1799 года. Инициатором его создания был граф Румфорд, который еще до 23 лет до этого звался Бенджаменом Томсоном и имел американское подданство. Но в 1776г. он переехал в Англию, через три года был избран в члены Королевского общества, получил дворянский титул графа Священной Римской империи. А по существующей до сих пор в Англии традиции, человек, произведенный в графы или лорды, может выбрать себе новое имя. Нередко оно оказывается связанным каким-нибудь образом с тем географическим местом, где проживал или проживает избранник. Лорд Кельвин, например, взял себе имя по названию речки Кельвин,протекающей около Глазго, где он, будучи Уильямом Томсоном, жил и работал. А Бенджамен Томсон выбрал себе имя в честь города Румфорда.
Через 150 лет генерального секретаря Королевского института Великобритании Мартина спросили, что дал науке институт. Он ответил лаконично: "Институт - это то место, где жил и работал ФарадеЙ".
Анри Пуанкаре по достоинству так оценил вклад в науку Анри Беккереля, представителя целой династии физиков Беккерелей: сына физика Беккереля, внука физика Беккереля, отца физика Беккереля: "Он добавил новые лучи к славе своей династии".
Ампер был чрезвычайно рассеян, предпочитал одиночество, имел неприятную для других привычку простодушно говорить все, что знал. Он был близоруким с детства.
Однажды, уходя из гостей, он перепутал шляпы и надел вместо своей круглой треугольную, принадлежавшую какому-то важному духовному лицу. Естественно, на другой день он с извинениями отнес ее владельцу. Но все посчитали это не рассеянностью, а обдуманным поступком, имевшим целью завести полезное знакомство.
Ампер не знал того, что он близорук. Ему казалось в порядке вещей, что предметы уже на небольшом удалении теряют четкие очертания, становятся размытыми. Однажды он ехал в карете с человеком, который тоже был близорук, но носил очки. Вероятно, видя, как щурится молодой человек, он предложил ему надеть свои очки. И то, что увидел сквозь них Ампер - четкий красочный мир, - так потрясло его, что он расплакался.
Близорукостью Ампера безжалостно пользовались школьники, которых он учил. Их забавляло, что учитель писал не кистью руки, как все, а делал это всей рукой и смешно изгибался при этом. Видя, что их преподаватель пишет покрупнее, чтобы было видно всем, дети стали прикидываться близорукими и просить, чтобы он писал еще крупнее. Ничего не подозревавший Ампер дошел до того, что на большой доске писал всего одно слово.
Будучи на лекции, Ампер мог спутать тряпку, которой стирают мел, с носовым платком.
Ампер был чрезвычайно легковерен, и его часто разыгрывали, рассказывая совершенно невероятные истории. Он верил им - но не по глупости, а, как тонко заметил один из его друзей, потому что легковерие его было плодом воображения и гениальности. В любой несуразности, в кажущейся бессмысленности он машинально находил какой-то порядок, какую-то только ему ведомую гармонию.
Разумеется, это казалось забавным людям посредственным и завистливым, но именно поэтому не им, а Амперу удалось увидеть новые законы там, где их не видел никто.
Однажды немецкий ученый Г. Минковский, работавший в Геттингене, придя на лекцию по топологии, заявил: "Эта теорема не была до сих пор доказана лишь потому, что ею занимались математики третьего сорта. Я уверен, что мне удастся ее доказать". Заявил и, не откладывая в долгий ящик, тут же приступил к делу. Время шло, вот и лекция на исходе, однако доказательство не получилось. Минковский, все еще не теряя оптимизма, отложил решение до следующей лекции. Увы! В следующий раз произошло то же самое.
Так продолжалось несколько недель. И вот одним пасмурным утром, сопровождаемым раскатами грома, он вышел к слушателям и объявил: "Небеса разгневаны моим высокомерием. Мое доказательство о четырех красках также неверно", - и стал продолжать лекцию с того места, на котором остановился неделю назад, когда пообещал расправиться с задачей о четырех красках. Что это за задача?
Когда Резерфорду говорили, что его ученик работает над безнадежной идеей, напрасно тратит время, приборы и т.п., Резерфорд отвечал: "Я знаю это. Знаю, что он работает над абсолютно безнадежной проблемой, зато это проблема его собственная, и если работа у него не выйдет, то она его научит самостоятельно мыслить и приведет к другой проблеме, которая уже не будет безнадежной".
Один из учеников К. Максвелла Г. Лэмб признался, что научился большему, чем из многих, поучительных книг, на лекциях Максвелла. Учитель не слыл добротным лектором. Выводя у доски формулы, он часто сбивался, допуская ошибки. Наблюдения за тем, как Максвелл искал и исправлял свои ошибки, и были настоящей школой для Лэмба.
Иоганн Кеплер учился в Тюбингенском университете богословию и философии. По окончании должен был работать священником. Однако его направили на работу учителем математики в г. Грату. Кеплер сожалел о таком повороте судьбы, однако скоро заявил: "Благодаря моим усилиям Бог прославляется и в астрономии".
Шотландцу Чарльзу Томасу Вильсону в 1927 г. была присуждена Нобелевская премия по физике "За открытие метода, позволяющего посредством конденсации паров видеть траектории полета заряженных частиц". Он бьл простым демонстратором и даже не профессором, но в 31 год стал академиком - членом Королевского общества. Вильсона физики прозвали Си-Ти-Ар по инициалам его имени Чарльз-Томас-Рис.
Академик И.К. Кикоин вспоминает одно из заседаний отделения физико-математических наук, посвященное выдвижению и обсуждению кандидатуры Президента Академии наук СССР. Оно проходило сразу после окончания Великой Отечественной войны.
Слово попросил академик А.Н. Крылов. Он сказал, что перед заседанием просмотрел Устав АН, чтобы выяснить, какие требования предъявляются к Президенту Академии наук. Оказалось, что там их нет, поэтому ему лично трудно обсуждать этот вопрос. В качестве примера образцового устава Крылов сослался на судебный устав Петра 1, процитировав следующие пункты:
1. Кражей называется хищение чужой собственности, произведенное тайно.
2. Грабежом называется хищение чужой собственности, произведенное явно.
3. Разбоем называется хищение чужой собственности, произведенное с насилием.
Заканчивая, академик Крылов сказал: "Как видите, в судебном уставе все сформулировано предельно четко и ясно, а что такое Президент Академии наук - совершенно не ясно". Последняя фраза, конечно, вызвала смех собравшихся. Академик-секретарь А.Ф. Иоффе ответил Крылову примерно так: "Я понимаю, что в действующем Устaвe Академии наук имеется пробел, но, по-видимому, составитель Устава предполагал, что президент не будет заниматься ни кражей, ни грабежом, ни разбоем".
Отделение вынесло решение рекомендовать общему собранию АН кандидатуру академика С.И. Вавилова на пост Президента.
Современный американский физик-теоретик Е.Вигнер заявил: "Физики - безответственные люди, поскольку используют математический аппарат, часто не зная, верны ли предлагаемые решения. Когда физик обнаруживает некое отклонение между величинами, напоминающими ему связь, хорошо знакомую из математики, он немедленно приходит к заключению, что найденная закономерность как раз и есть та, которая рассматривается математикой, поскольку ничего другого он не знает. Так формируется "безответственность", питаемая священным пиететом перед всевластием математики".
Многие ученые, воспитанные на старых представлениях о неделимости атомов, не могли принять новые открытия, отвергающие эти представления. Великий физик лорд Кельвин до самой смерти отказывался признать радиоактивный распад атомов.
Ученики любовно называли своего учителя "папой", а Резерфорд также любовно называл своих учеников "мальчиками". Он говорил: "Ученики заставляют меня самого оставаться молодым". Только Гейгеру его строгое немецкое воспитание не позволяло пользоваться фамильярным "папой". Он называл его "профом".
В первый год работы ассистентом Фарадей отправился в научную командировку. Фарадей, как ассистент и секретарь профессора Дэви, согласился поехать с ним и его женой, чтобы помочь им подыскать слугу в Париже. Дэви женился на миссис Эприс, дальней родственнице Вальтера Скотта.
У леди Джэйн и сэра Хэмфри были чересчур высокие требования к кандидатам на скромную должность слуги: он должен говорить по-английски, по-французски и немного по-немецки. Они не нашли такого человека ни во Франции, ни в Италии и не имели другого "слуги", кроме Майкла.
Сам Дэви старался не очень обременять Фарадея своими просьбами, но леди Джэйн заставляла его заведовать денежными расходами семьи, командовать прислугой в отелях, следить за покупками, т.е. быть мальчиком на побегушках у своевольной светской дамы. Дэви только вступил в брак, он был влюблен, слеп, близорук, как и положено молодожену. А Фарадей, человек сторонний, гордый, увидел все недостатки характера леди Джэйн.
Обо всех этих неприятностях, отравлявших путешествие, Фарадей писал домой. Но это путешествие было очень полезным для образования Фарадея и знакомства с научным миром. В Италии, например, он встретился с Алессандро Вольта.
Однажды в Голландии в гостях у крупного физика Пауля Эренфеста собрались Н. Бор, Паули, А. Иоффе. Иоффе, Бор и Эренфест сидели на диване, а Паули расхаживал по свой привычке из угла в угол и что-то рассказывал. Вдруг Бор произнес: "Перестань разгуливать! Это меня раздражает". А. Паули спросил: "А что, собственно, тебя раздражает?" Бор, отличавшийся манерой точно формулировать свои мысли, задумался. И тут Эренфест ответил: "Раздражает момент, когда ты возвращаешься обратно".
В 1913 году А. Эйнштейн проходил по конкурсу действительным членом Прусской академии наук. Его кандидатуру поддержали ряд видных немецких ученых: М. Планк, О. Варбург, В. Нернст. Рекомендуя А. Эйнштейна к избранию, они заявили, что едва ли в современной физике отыщется тема, в которую кандидат не внес бы своего участия.
А далее было сказано: "И если кое-что в его спекуляциях могло пройти мимо цели, как, например, гипотеза световых квантов, это не может быть поставлено ему в вину, ибо, выдвигая новые идеи, особенно в точных науках, невозможно не идти на некоторый риск".
Итальянский физик Алессандро Вольта, вызванный в Париж по велению консула Франции Наполеона, докладывал о, своих исследованиях перед членами французской Академии. Существует картина, изображающая доклад Вольта перед Наполеоном.
Интерес Наполеона к его исследованиям не был эпизодическим. Он осыпал его наградами, титулами графа, сенатора королевства Ломбардского, часто вспоминал физика. Если Вольта отсутствовал на каком-нибудь из приемов, Бонапарт немедленно спрашивал, не болен ли ученый. Когда в 1804 г. Вольта решил было оставить преподавание в университете, Наполеон, узнав об этом, решительно воспротивился: "Я не могу согласиться на отставку Вольта; если его тяготят обязанности профессора, можно сократить их; если хочет, пусть читает одну лекцию в год. Университет Навийский будет поражен смертельно, когда из списка его членов исключится имя Вольта. Притом, добрый генерал должен умереть на поле чести". Генерал от физики внял просьбе императора и остался на кафедре.
Наполеону докладывали о некоторых странностях Вольта. В Париже немало удивлялись, видя, как он ежедневно заходил к булочнику, покупал большой хлеб и медленно сжевывал его прямо на улице, погруженный в раздумья и не обращая никакого внимания на прохожих.
А. Эйнштейну принадлежит следующее высказывание: "Математика верна, поскольку она не относится к действительности, и она не верна, поскольку относится к ней".
Б. Рассел, математик и логик, сказал: "Математики не знают, о чем говорят, а также - верно ли то, что они говорят".
Р. Фейнман сказал так: "Математику фактически все равно, о чем он говорит, ибо ее, математики, закономерности, ее доказательства, ее логика не зависят от того, чего они касаются".
Про Зоммерфельда - выдающегося физика-теоретика - среди студентов ходила поговорка: "Нет Бора кроме Бора, а Зоммерфельд его пророк".
Шотландцу Резерфорду предложили работать в Канаде, в университете, носящем имя шотландца Мак-Гилла, на кафедре физики, носящей имя шотландца Макдональда.
Мак-Гилл был бедным шотландцем, не научившимся писать. 3а свою долгую жизнь в Канаде, куда он прибыл, чтобы разбогатеть, Мак-Гилл не успел воспользоваться плодами доститнутого. Но он перед смертью продиктовал завещание, по которому пожертвовал 40 тысяч английских фунтов на строительство первого колледжа в Монреале. Было это в начале ХIХ в. Монреальский университет получил имя Мак-Гилльского - в честь первого человека, подумавшего о развитии образования и науки в Монреале.
Еще один шотландец - Макдональд, - которому повезло больше, чем его соотечественнику, был намного богаче. Он еще при своей жизни пожертвовал 4 млн. долларов не вообще университету, а на строительство физического факультета, физической и химической лабораторий. Он лично проследил за ходом строительных работ и за тем, чтобы им было присвоено его имя.
Третий шотландец, Резерфорд, провел там девять очень плодотворных лет своей жизни, обогативших науку и принесших самому ученому мировую известность.
Однажды кайзер Германии Вильгельм II посетил Немецкий музей в Мюнхене. Руководство музея попросило известного физика Рентгена представить кайзеру физический раздел экспозиции. Рентген очень обстоятельно рассказал Его Величеству обо всех экспонатах.
Вильгельм II решил ответить любезностью и пригласил Рентгена в артиллерийский раздел музея, где он, сам артиллерист, мог бы тоже блеснуть эрудицией. Но он явно переоценил свои знания и недооценил знания Рентгена. Через несколько минут тот обратился к Его Величеству: "Это знает каждый мальчик. Не можете ли вы сообщить мне что-либо посодержательнее?"
Это не была намеренная дерзость Рентгена - просто он не терпел поверхностности. Он, конечно, не учел того, что нельзя требовать от человека того, чего у него нет. Рентгену не простили такого выпада.
Знаменитый физик Рентген, первый лауреат Нобелевской премии по физике, не имел свидетельства об окончании средней школы, так как его исключили из школы. Однажды кто-то из учеников нарисовал на доске карикатуру на учителя, который подумал, что это сделал Вилли Конрад Рентген. Вилли и не подумал оправдываться, хотя нарисовал ее не он.
Он решил сдать экзамен экстерном. Засел за книги, пришел на экзамен, уверенный в своих знаниях. Но аттестата не получил, так как экзаменатором был тот самый учитель, на которого была нарисована карикатура.
Высшее образование он получил в Цюрихском политехническом институте в Швейцарии как вольнослушатель, от которого по тогдашним правилам не требовалось свидетельства об окончании средней школы.
Кроме официальной программы, по воспоминаниям А.И. Кикоина, к юбилею было подготовлено шуточное представление. Оно начиналось комическим торжественным заседанием Ученого совета института. С докладом выступил А.Ф. Иоффе. Он начал свое выступление словами: "Товарищи, я хочу вам рассказать о 15-дневной деятельности нашего института". Когда его из публики поправили - "15-летней", он повторил, что делает доклад именно о 15-дневной деятельности, потому что за последние 15 дней сотрудники института провели такую работу по подготовке к празднованию юбилея, которая, с его точки зрения, сравнима по масштабу с их 15-летней научной деятельностью.
После доклада были вручены премии ряду сотрудников, что сопровождалось остроумными комментариями.
Затем Ученый секретарь Совета огласил ряд приветствий. Среди них была, например, телеграмма от Бойля-Мариотта: "Связи юбилеем вашего института сообщаем открытом нами законе pv = const тчк Надеемся вы его успехом примените вашей научной работе тчк Бойль-Мариотт тчк Кладбище Пер Лашез тчк 1676 год".
Было поздравление от Остапа Бендера из Рио-де-Жанейро: "Освещаем город фотоэлементами тчк Шлите миллион ваших фотоэлементов".
Заканчивалась программа пьесой "Дела ядерные" в исполнении кукольного театра. Заранее были подготовлены шаржированные кукольные изображения ученых-физиков. Герои-куклы потом были вручены женам ученых.
Серендипити - неологизм. Английский Вебетеровский словарь трактует его так: "Дар обнаружения ценных вещей там, где их не ищут".
Этот термин ввел в 1754 году английский исследователь Велпоул. Он изучал остров Цейлон и написал о нем книгу, где рассказал о предании, послужившем введению этого термина.
Цейлон когда-то назывался санскритским словом "Серендипа", образованным из двух слов: "Симхала" - истинное название острова Цейлон и "Двипа" - остров. Открыт Симхала Двипа был бенгальским принцем Виджая, который отправился в плавание по Индийскому океану из Калькутты и неожиданно около самой Бенгалии обнаружил большой остров. Принц поселился на острове, стал править им. Его потомки звались принцами Симхала Двипа.
Со временем это длинное прозвище сократилось до "Серендипа". Суть предания в том, что принцы Серендипа обладали удивительной способностью во время путешествий находить вещи, которые они и не думали искать. В этом они походили на своего предка, который и сам Цейлон открыл случайно. Серендипити - качество, присущее принцам Серендипа.
Пьер Кюри обратился к директору Сорбоннского университета, где сам преподавал, с просьбой выделить помещение для проведения научных исследований. Директор сказал, что у него нет ни одного свободного подходящего помещения для этого. Между ними произошел примерно такой диалог.
- Не могу же я предложить вам сарай во дворе - вам же не дрова колоть!
- Верно, не дрова. Но я согласен на сарай.
- Да нет, вы посмотрите сначала, на что соглашаетесь: крыша протекает, пола нет - асфальт, обстановки нет - несколько старых кухонных столов, отопления нет - только плавильная печь. И потом, знает ли господин Кюри, что раньше в этом сарае медицинский факультет препарировал трупы?
- Нет, не знаю, но надеюсь, что тени былого не помешают работе. Главное - чтобы не мешали живые люди.
- Сарай имеет одно несомненное преимущество - он так плох, что никто не станет возражать, если, пользуясь своей директорской властью, я передам вам его в полное распоряжение.
Вильсон, еще не будучи лауреатом Нобелевской премии за изобретение своей камеры, а работая старшим демонстратором физики в Кембридже, был рабски привязан к одной и той же теме - облакам и образованию туманов, которые он наблюдал еще студентом на склонах Шотландских гор.
Эта странность Вильсона в глазах коллег превратилась в чудачество.Его привязанность к одной теме давала повод для дружеских шуток. Однажды Резерфорд на традиционном воскресном обеде произнес нечто вроде тоста в честь Вильсона. "Перед отъездом из Кембриджа, - сказал он, ухмыляясь, - я зашел попрощаться с моим старым другом Си-Ти-Аром. Он у себя в лаборатории методично шлифовал вручную большую глыбу стекла. 3а этим занятием я и оставил его. Первый, кого я увидел, вернувшись после нескольких месяцев отсутствия, был мой старый друг Си-Ти-Ар, который все еще шлифовал большую глыбу стекла".
Как-то, осматривая обсерваторию Маун-Вильсон (США), А. Эйнштейн задержался у телескопа. Впечатляли размеры. 3еркало, например, имело в диаметре 2,5 метра.
"Для чего, собственно, нужен такой гигантскиЙ инструмент?" - поинтересовалась жена А.ЭЙнштеЙна Эльза. "Его главное назначение заключается в том, - деликатно пояснил директор, чтобы узнать строение Вселенной". - "В самом деле? А мой муж обычно делает это на обороте старого конверта", - сказала Эльза.
В Тринити-колледже рассказывают о знаменитой Фразе Резерфорда по поводу коллег с гуманитарных факультетов: "Они слишком гордятся тем, что не знают, что происходит между тем моментом, когда они нажимают кнопку дверного звонка, и моментом, когда звонок начинает звенеть".
Выдающийся физик и химик Петер Йозеф Вильгельм Дебай, лауреат Нобелевской премии, был веселым человеком. Однажды он в шутку затеял бороться с другим известным немецким физиком Робертом Полем. Собравшиеся на съезд ученые с интересом смотрели на борьбу двух физиков атлетического телосложения. Победил Дебай.
Генрих Герц однажды написал в письме к родителям, что ему попалась в руки научная книга, изданная в конце XVII века, и что вот тогда ученому было что делать, не то что теперь, в конце ХIХ века.
"Мне иногда действительно жаль, - писал он, - что не жил тогда, когда еще столь многое не было открыто; правда, и теперь еще имеется много неизвестного, однако я не верю, что сейчас может быть легко найдено что-нибудь такое, что может подействовать столь преобразующе на все мировоззрение, как в то время, когда телескоп и микроскоп были еще только изобретены!".
Какими своими открытиями Генрих Герц опроверг собственное пессимистическое утверждение?
Резерфорд при жизни получил все знаки отличия, включая рыцарское звание и звание лорда. Но он ненавидел чины. Когда один из коллег однажды в палате лордов назвал присутствовавшего там Резерфорда лордом, тот ужасно разозлился.
Однажды Л. Ландау рассказал о новых теоретических идеях, над которыми он работал. Его спросили, можно ли надеяться, что когда-нибудь эти идеи получат практическое воплощение? Ученый ответил, что, может быть, инженеры и найдут тому прикладное применение, "а я этого не знаю. Меня интересуют только законы природы".
По признанию Л. Больцмана, всякий раз, начиная читать электродинамику, он предварял курс эпиграфом из Гёте:
"Я должен пот тяжелый лить,
Чтоб научить тому, чего не понимаю сам".
Однажды Д. Гильберт очень заинтриговал слушателей, поставив вопрос, знают ли они, почему именно А. Эйнштейн принес самые оригинальные и глубокие идеи о пространстве и времени. "Любой мальчик на улицах Геттингена, - заявил он, понимает в четырехмерной геометрии больше, чем Эйнштейн".
Японский физик Х. Юкава теоретически предсказал, что переносчиком ядерных сил является р-мезон. Стали искать. Через год обнаружили. Познакомились. Оказалось, что это не р-мезон, а m-мезон. Позднее обнаружили и другие мезоны, в том числе и предсказанный. Про этот период интенсивных находок кто-то из физиков, кажется С. Вавилов, пошутил: "Каждый сезон - новый мезон".
Леонардо да Винчи предложил идею парашюта. Он писал, что человек, бросившись вниз с любой высоты, не разобьется, если будет иметь над головой палатку размером 12 на 12 локтей.
Столетие спустя в 1628 году идею Леонардо да Винчи реализовал французский авантюрист Лавен. Он сидел в крепостной тюрьме за подделку денег. 3адумав побег, он соорудил палатку, которую рекомендовал ученый. Прыгнув с достаточной высоты, Лавен успешно приземлился на землю. Правда, его тут же обступила изумленная стража. Но это уже другой сюжет.
Английский естествоиспытатель Роберт Симмер, развивая гипотезу Франклина о существовании электрического флюида, пришел к мысли, что тела в обычном состоянии содержат два рода электричества в paвных количествах, нейтрализующих действие друг друга.
Известен анекдотический факт. Симмер носил одновременно две пары шелковых чулок - черную и белую, надевая одну поверх другой. Снимая их, Симмер обнаружил, что чулки оказываются наэлектризованными: чулки одного цветa взаимно отталкиваются, а чулки разноцветные притягиваются.
"Мое мнение таково, - пишет Симмер, - что действие электричества зависит не от одной положительной силы, как это полагают обыкновенно, но от двух деятельных сил, которые взаимодействуют между собой и производят различные электрические явления".
Однажды Фарадей, заметив после лекции своего молодого друга Максвелла в плотном кольце студентов, воскликнул: "Ха, Максвелл! Вы не можете выбраться сквозь толпу, так это вы - такой специалист по молекулярному движению!"
О К.Э. Циолковском поэт С. Островой написал:
Жил-был старик в Калуге,
Ходил он в чудаках,
Космические фуги
Играл на облаках.
На одной из встреч с Нильсом Бором во время посещения им Cоветского Союза Л. Ландау спросил у гостя, в чем секрет, что вокруг него постоянно теснилась молодежь, что ее так притягивало? Бор ответил: "Никакого особого секрета не было. Разве только то, что мы не боялись показаться глупыми...".
Переводчик. Е. Лифшиц, излагая это признание ученого, перевел его так: "Мы не боялись показать своим ученикам, что они глупы". Другой физик П. Капица заявил: "Перевод не точен. На самом деле Нильс Бор сказал, что они, руководители молодежи, не боялись назвать себя глупыми. Но эта ошибка не случайна. Она показывает, - под общий смех закончил П. Капица, - разницу между школами Н. Бора и Л. Ландау".
Эта реплика станет понятной, если знать, что Ландау не стеснялся в квалификациях своих сотрудников, проявивших оплошность, непонимание, а то и ограниченность ...
Непосвященному посетителю лаборатории современного американского физика Л. Кларка манипуляции с морскими свинками показались малоосмысленными. Кларк брал морскую свинку, привязывал к хвосту грузик и ... опускал ее в сосуд с силиконовым маслом.
Однако еще больше удивляло непосвященного то, что свинка как ни в чем ни бывало продолжала дышать! Оказывается, в силиконовом масле растворяется столько же кислорода, сколько его содержится в воздухе. Это дало толчок к дальнейшим поискам.
Известный американский физик наших дней Д. Бом отмечал этимологическое (учитывающее происхождение) родство слов "теория" И "театр". Теория понимается как прием вживания ученого в мир определенных явлений, выраженных понятиями. Подобно этому входит, вживается в роль и актер, представляя своего героя на сцене.
Австрийский физик П. Эренфест, выступая перед молодыми исследователями, сказал: "Ради Бога, не бойтесь говорить глупости! Лучше 99 раз сказать ерунду, чтобы один раз что-нибудь выскочило".
У англичан есть сказка: черт поймал трех путников и согласился отпустить их, только если зададут ему невыполнимую задачу. Один попросил растущее дерево сделать золотым, другой - заставить реку потечь вспять.
Черт шутя справился с этим и забрал себе души обоих путников. А третий свистнул и сказал: "Пришей К этому пуговицу!" Черт был посрамлен.
"Как нельзя пришить пуговицу к звуку свиста, так и электрон в вакууме нельзя охарактеризовать определенным положением ... " - привел эту аналогию член-корреспондент АН СССР Е.Л. Фейнберг.
Мы представляем себе эту неуловимость электрона так же ясно, как и встречу черта с тремя путниками в английской сказке.
Великий немецкий ученый астроном и математик Иоганн Кеплер в 1611 году опубликовал небольшую книжку, которая называлась "Новогодний подарок, или О шестиугольных снежинках" (см. Кеплер И. О шестиугольных снежинках. - М.: Наука, 1982. - 192 с.). В ней он в шутливой форме описывал свои размышления по дороге к королевскому советнику фон Вакенфельсу. Он намеревался преподнести новогодний подарок своему покровителю, но ничего интересного не мог придумать. И тут он обратил внимание на падающие снежинки. "Этот подарок ниспослан с неба и несет в себе подобие звезд!" - воскликнул он.
Далее он обратил внимание на то, что снежинки содержат всегда шесть лучей, а не семь или пять. Размышляя об этом, Кеплер пришел к выводу, что причина шестиугольности снега, а также пчелиных сот и ячеек граната обусловлена одним: плотной упаковкой каких-то шаровых элементов, их составляющих.
Это первая интуитивная догадка о геометрически правильном внутреннем строении кристаллов.
Из письма П. Эренфеста: "Сегодня утром, когда я проснулся, у меня возникла смешная идея. (Вы знаете высказывание Лихтенберга: "Некоторые вещи нам очень нравятся, когда мы думаем о них лежа, и становятся нам полностью чужими, стоит нам только встать!") Так что прилягте немножко в случае надобности на диван для того, чтобы насладиться прелестью следующих ниже замечаний!"
Однажды (дело происходило в начале ХХ века) на заседании Ученого совета университета выступил заведующий кафедрой богословия, который заявил, что студенты-физики очень несерьезно относятся к его предмету, невнимательны на лекциях, и привел возмутительный пример:
- Поднял я на лекции одного, который сам не слушал и другим не давал, и сказал ему: "Молодой человек, я только что объяснил, что такое божественная сила. Повторите!"
А он говорит: "Божественная сила есть произведение божественной массы на божественное ускорение". Разве это не возмутительно?
Следующим взял слово один из профессоров физики и сказал, что он совершенно согласен с предыдущим оратором, что это действительно безобразие: студент-физик обязан сказать, что при умножении божественной силы на божественное ускорение в произведение войдет божественность в квадрате, следовательно, для получения божественной силы лишь один из сомножителей должен быть божественным.
Будучи студентом Кембриджского университета, Максвелл имел необычный режим дня.
Спал он в два приема. Первый сон - от 5 до 9.30 вечера.
Занятия - с 10 часов вечера до 2 часов ночи.
При этом Максвелл делал разминку на полчаса - бегал по коридорам и лестницам жилого корпуса университета, к неудовольствию отдыхающих ночью. Второй сон - с 2.30 до 7 часов утра.
В день своего 25-летия Эйнштейн так увлекся разговором о Галилее, что даже не заметил, как расправился с черной икрой _ деликатесом, который принесли ему в подарок друзья.
В Цюрихском политехникуме профессор Перне вел физический практикум, который усердно посещал студент Эйнштейн. Однажды между ними произошел следующий диалог.
- Вы даже не представляете себе, как трудно изучить физику. Почему бы Вам не заняться медициной, юриспруденцией или филологией?
- Да прежде всего потому, что у меня нет к этому призвания, профессор. Почему бы мне не попытать счастье в области физики?
- Как хотите, молодой человек. Я только хотел Bаc предостеречь. Это в ваших же интересах.
В последние дни жизни Эйнштейна, в апреле 1955 года, его друг врач Букки ежедневно приходил в больницу. Эйнштейн говорил Букки: "Умереть можно и без помощи врача!" Другой друг Эйнштейна, врач Плеш, увиделся с ним за несколько дней до смерти великого физика. Он принес ему в подарок ящик отличных гаванских сигар. Эйнштейн пошутил: "Мне придется поторопиться чтобы все их выкурить!"
Букки был У Эйнштейна вечером за несколько часов до смерти. Между ними произошел такой разговор.
"Почему Вы уже уходите?" - спросил Эйнштейн.
Букки ответил, что не хочет его беспокоить, что он должен отдохнуть и поспать.
Эйнштейн пошутил: "Но ведь в таком случае Ваше присутствие мне не помешает!"
Когда Максвелла привели в Эдинбургскую академию (учебное заведение типа классической гимназии) сразу во второй класс, на втором месяце занятий он был взят в оборот сорванцами-одноклассниками. Однако сладить с ним было не просто. Его сразу прозвали "бешеным". Отвага и неимоверная сила рук помогли Максвеллу постепенно завоевать уважение своих сверстников.
Известный чешский художник-график Эмиль Орлик дружил с Эйнштейном. ОН изобразил на гравюре несколько располневшего Эйнштейна сидящим на стуле и играющим на скрипке. В 1928 году Эйнштейн сделал шуточную подпись на гравюре:
"Науки благо так же в том сокрыто,
Что ни один скрипач так не упитан".
Однажды журналист задал вопрос Ландау: "Чем вы занимаетесь нынче?" Ландау с улыбкой сказал: "Я многопредметник, один из немногих оставшихся универсалов. Когда я начинал - моя первая работа была опубликована в конце 1926 года, - все теоретики были универсалами, то есть занимались разными вопросами. Теперь универсализм скис, потому что теоретическая физика очень разрослась ... "
Почему никто не может выполнить следующие две просьбы?
"Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю!" - с великой и веселой нескромностью пригрозил когда-то Архимед, зная, что точки опоры ему никто не даст.
"Дайте мне координаты и скорости всех тел, и я рассчитаю будущее Вселенной!" - примерно так двумя тысячелетиями позже пообещал Лаплас, зная, что никто не сможет выполнить его просьбы, хотя бы из-за беспредельности мира.
В этих двух предложениях - история развития классической механики: от теории рычага до системы мироздания.
Из года в год, из месяца в месяц, из недели в неделю каждый четверг ровно в 11 часов начинался теоретический семинар Ландау в Институте физических проблем Академии наук. Ровно в одиннадцать. "Точность - это вежливость королей, - сказал однажды Ландау опоздавшему кандидату и добавил: - Боюсь, вы нe станете королем!"
Основоположник физики атомного ядра Эрнест Резерфорд так назвал свою последнюю книгу о ядерных превращениях: "Современная алхимия" (1937 г.).
Следующие наставления слышали ученики от своих учителей (Капица П.Л. - от Резерфорда; Резерфорд - от Джи Джи Томсона): надо самому постараться найти верный путь в науке, а потом уж изучать литературу вопроса, а не лазить по библиотечным полкам в поисках путей для решения новых проблем. Это - закон самостоятельности в науке!
Берлинский период своей жизни Шредингер относил к самым счастливым и очень продуктивным годам: "Прекрасные годы, когда я учил и учился!"
Общение с единомышленниками: Максом Планком, Альбертом Эйнштейном, Лизой Мейтнер - проходило обычно в домашней обстановке, когда часами велись научные дискуссии. "Сосисочные вечера" у Шредингера в Грюневальде собирали много друзей из числа его ученых коллег.
Ускоритель атомных частиц - циклотрон - был изобретен многими учеными. Но спросите любого физика: "Кто изобрел циклотрон?", - и он ответит без колебаний: "Лоуренс" (1932 г.).
Когда Лоуренс приступал к строительству первого циклотрона, у него была только идея, тысяча долларов и уверенность, что он все может. Все в лаборатории двигались только бегом. Лоуренс кипел энергией и оптимизмом. Он постоянно улыбался, глаза его сияли из-под очков. Казалось, его высокая и плотная фигура появлялась сразу в нескольких местах. Его прозвали "маэстро" - за виртуозность в эксперименте и абсолютно точные и конкретные советы. Лоуренс стремился к тому, чтобы каждый работал творчески и разделял радость открытия, которое впоследствии будет приписано только одному ему, великому "маэстро".
В Манчестерской лаборатории Резерфорда, где было открыто атомное ядро, побывали в 1911 году немало ученых из разных стран. Один из них - крупнейший японский физик Нагаока - написал Резерфорду из Токио: "Мне кажется гением тот, кто может работать с такой простой установкой и собирать при этом богатый урожай, далеко превосходящий то, что получают другие с помощью самых чувствительных и сложных устройств".
Это похоже на известные слова Гельмгольца о Фарадее: "Он показал мне все, что нужно было видеть. Но это было не много, ибо старые куски проволоки, дерева и железа кажутся ему достаточными для того, чтобы прийти к величайшим открытиям".
Однажды, в лабораторию Фарадея, проводившего опыты по сжижению хлора, зашел доктор Парис (приятель Деви). Фарадей нагревал гидрат хлора в закупоренном сосуде. Когда на стенках сосуда стали оседать какие-то капельки, доктор Парис спросил:
- Откуда взялось маслянистое вещество на стенках? Не плохо ли вы моете посуду перед опытами? Иначе откуда в пробирке масло?
Фарадей промолчал, однако через некоторое время он не отказал себе в удовольствии послать доктору Парису нарочного с пакетом, в котором была краткая записка - химический анализ "грязи". Жидкостью, сконденсировавшейся на холодных стенках стеклянного сосуда, был жидкий хлор.
Примечание. Фарадей сумел впервые перевести в жидкое состояние почти все известные в то время газы (двуокись серы, двуокись углерода, аммиак). Он создал необычайно простое устройство для сжижения хлора, считавшегося в то время несжижаемым газом. Какое?
Макс Планк уже в старости, чествуемый как родоначальник квантовой теории, рассказал во всеуслышание о своем давнем разговоре с семидесятилетним профессором Жолли, своим учителем, причем рассказал с улыкой,словно о чем-то нелепо анекдотическом. Когда он как ученик, еще юношей пришел к своему учителю и сказал, что намepeн посвятить свою жизнь теоретической физике, Жолли ему ответил: "Молодой человек, зачем вы хотите испортить себе жизнь, ведь теоретическая физика уже в основном закончена? .. Стоит ли браться за такое бесперспективное дело?"
Между тем нельзя не заметить, что история подшутила и над самим Планком. В своем подчеркнуто настороженном отношении к собственной гениальной гипотезе квантов он тоже, хотя и совсем по-иному, оказался перед лицом младших современников (прежде всего ... перед лицом Эйнштейна) в положении отца, не советующего детям доверяться новым дорогам.
А.Ф. Иоффе, например, не раз рассказывал, как в свое время, в десятых годах, уже маститый Планк убеждал его, молодого ученого, очень осторожно обращаться с идеей квантов - "не идти дальше, чем это крайне необходимо" и "не посягать на самый свет".
Это предостережение было вызвано как раз тем, что такое посягательство, незаботясь об осторожности, уже совершил в 1905 г. Эйнштейн, который увидел в квантах не удачный математическйй прием, а средство вскрыть существо света.
Молодой Иоффе, взявшись за развитие взглядов Эйнштейна, спросил у Планка: "Напечатаете ли вы мою статью в "Анналах физики"?"
С широтой большого ученого Планк ответил, что, конечно, не будет возражать против ее опубликования, но с честностью человека, не умеющего идти против своих убеждений, заметил, что ему было бы больше по душе,если б статью принял к печати второй редактор «Анналов физики», Вин.
"Я буду огорчен, - примерно так сказал Планк,- что опубликована статья, в которой сделан еще один шаг в сторонy от классической теорйй светa".
Крутые повороты во взглядах, ломка сознания труднее всего даются людям.
Лоуренс, работавший в Сан Франциско, где был установлен гигантский фазатрон,сделал одно из волнующих открытий - открыл антипротон. В свои 38 лет он стал одним из признанных великих физиков. Его друг в день получения Лоуренсом Нобелевской премии шутливо телеграфировал ему: "Дорогой Эрнест, ты подаешь некоторые надежды в смысле карьеры ... "
Декан Московского университета Раковский однажды высказался так: "Есть лекторы двух типов. Когда лектор первого типа заканчивает лекцию, слушатель думает: "Какой он умный, и какие мы дураки - мы ничего не поняли!" Когда замолкает лектор второго типа, слушатели с удивлением переглядываются: "Какой он глупый, и какие мы умные - мы поняли все!" Я предпочитаю принадлежать ко второму типу".
Эйнштейн писал Луи де Бройлю: "Я, должно быть, похож на страуса, который все время прячет голову в песок относительности, чтобы не смотреть в лицо гадким квантам» (1954 год).
Сознание физиков долго противилось вторжению квантов в физическую картину мира.
Известно, что модель неподвижного эфира предложил в XIX веке Лоренц, но идея эфира была опровергнута замечательно тонким опытом Альберта Майкельсона.
Не раз экспериментаторы (Морли, Миллер и др.) пытались опровергнуть опыт Майкельсона, увеличивая точность измерения. Ловля эфира стала для них сбором улик против теории относительности.
В начале 30-х годов физик Георг Иосс предпринял новые опыты и еще раз развеял легенду о пойманном эфире. При этом он без всякой вежливости высмеял другого физика - Миллера: на свою беду, тот всерьез указал, что в стене его высокогорной лаборатории, через которую должен был "дуть эфирный ветер", имелось стеклянное окно, дабы этому ветру было легче дойти до прибора!
"К сожалению, - издевался Иосс, - Миллер не указывал, было ли в противоположной стене другое окно, чтобы эфирный сквозняк стал сильнее".
Пьер Оже, чье имя можно встретить на страницах любого курса атомной физики (эффект Оже, электроны Оже, ливни Оже), говорил о духе приключений, присущем ученым - физикам. Он имел в виду приключения в прямом смысле слова: полеты на воздушных шарах за облака, путешествия в горы, блуждания по глубоким подземельям, погружения на дно озер, морей ...
Готовность к риску и любым лишениям отличает исследователей природы. Дух приключений был свойственен им всегда. Назовите известные вам "приключения" физиков.
Известный немецкий ученый Вилли Вин в одной беседе с Резерфордом иронически сказал: "Англосаксы не могут понять теории относительности!"
Защищаясь, Резерфорд рассмеялся. "Нет, почему же, - примерно так ответил он Вину, - у нас, у англосаксов, более чем достаточно здравого смысла!"
Что это за явление - "поющие электроны"?
Когда снаряд или реактивный самолет летит со сверхзвуковой скоростью, мы слышим особый характерный свист или вой. Это их "звуковой шлейф".
"Именно поэтому, - сказал И.Е. Тамм в своей Нобелевской речи в Стокгольме, - выяснив совершенно аналогичный механизм излучения Вавилова - Черенкова ... мы стали называть это явление "поющими электронами" ".
Прибыв в Принстон, Эйнштейн попросил поставить в его кабинете большую корзину для бумаг, "самую большую".
- Почему большую!? - заинтересовались служащие.
- Я делаю много ошибок.
В XVIII веке француз Мопертюи, прекрасно образованный драгунский капитан, которому наука показалась интересней, чем война, стал астрономом, геодезистом, механиком и оставил по себе бессмертную память, завещав теоретической физике "принцип наименьшего действия".
Не заботясь об аргументах более строгих и более доказательных, он ссылался на мудрость "Создателя и Управителя Вселенной", который, по его мнению, не допустил бы бесполезной траты работы и времени. Бывший драгун умер на руках монахов-капуцинов.
И не случайно, занимаясь физикой, он думал совершенно всерьез, что это Господь Бог разглашает его устами свои административные тайны - рассказывает, как управляется он со Вселенной.
Но вопреки Мопертюи, тайна наименьшего действия выглядела как закон экономного самоуправления материи: "Если в природе происходит само по себе какое-нибудь изменение, то необходимое для этого количество действия есть наименьшее возможное".
И столетие спустя после Мопертюи, в 40-х годах XIX вeкa, благодаря трудам, почти одновременным и независимым, двух гениальных математиков - Михаила Остроградского в Петербурге и Вильяма Гамильтона в Дублине, - этот принцип стал руководящим в классической механике.
Резерфорд сказал однажды о своем ученике-ассистенте: "Гейгер работал как раб".
Ганс Гейгер вел решающие опыты, задуманные учителем. Резерфорд называл его "демоном счета альфа-частиц", восхищался его талантливостью, поражался неутомимости.
Лев Давидович Ландау пользовался среди физиков непререкаемым авторитетом. Его краткая надпись на чьей-то научной работе: "Одобряю, Ландау" - всегда означала, что написана новая незаурядная теоретическая статья, проделана новая интересная экспериментальная работа.
Крупнейшего английского теоретика нашего времени Поля Андрианна Мориса Дирака спросили: - Как движется электрон? - Как хочет, у него свободная воля!
Выдающийся немецкий физик Франц Нейман, основоположник кристаллофизики, сформулировал в молодости жизненные правила, которые он назвал заповедями и которыми руководствовался всю жизнь. В первой из них (их всего 12) говорилось: "Знай, что надо говорить, умей выразить свои мысли, шути, если ты умеешь это делать в легкой форме".