Н.С. Автономова. Структурализм

СТРУКТУРАЛИЗМ — общее название для ряда направ­лении в гуманитарном познании 20 в, связанных с выявлени­ем структуры, т. е. совокупности таких многоуровневых отно­шений между элементами целого, которые способны сохранять устойчивость при разнообразных изменениях и преобразова­ниях. Развитие структурализма включало ряд этапов: 1) станов­ление метода — прежде всего в структурной лингвистике, 2) бо­лее широкое распространение метода, 3) размывание метода в результате включения его во вненаучные контексты, 4) кри­тика и самокритика, переход к постструктурализму. Лишь пе­риоды «становления» и «распространения» имеют четкую хро­нологическую определенность, другие этапы нередко накла­дываются друг на друга (как это произошло во Франции). Лингвистика первой стала искать и выявлять структуры в своем материале, что характерно для концепции Ф. де Соссюра. Методы структурного анализа складываются в 1920 - 40-х гг. в психологии (гештальтпсихология), в литературоведении (рус­ская формальная школа), в языкознании (три главные струк­туралистские школы в лингвистике — Пражский лингвисти­ческий кружок, Копенгагенская глоссематика и Йельский дес­криптивизм). Структурная лингвистика требует отказа от ин­троспекционизма, с одной стороны, и от позитивистского суммирования фактов — с другой. Ее программа связана с пе­реходом от стадии эмпирического сбора фактов к стадии по­строения теорий, от диахронии (нанизывание фактов в це­почки) к синхронии (увязывание их в нечто целое), от отдельного и разрозненного к «инвариантному» (относитель­но устойчивому).

Т.о., структурализм возник сначала как научная методоло­гия, отработанная в лингвистике (Р. Якобсон и Н. Трубецкой), а затем распространился на другие области исследования культуры у Ю.М. Лотмана и в Тартуской семиотической шко­ле, этнографию у К Леви-Строса (обращение Леви - Строса в структурализм произошло под влиянием Якобсона во время их совместной работы в Нью-Йорке в 1943). Одновременно с этим Ж. Лакан (психоанализ), Р. Барт (литературоведение, массовая культура), М. Фуко (история науки) во Франции распространяют некоторые приемы лингво-семиотического анализа на другие области культуры. Перенос лингво-семи­отических понятий и терминов в другие сферы гуманитарно­го знания не был случайностью: лингвистика в тот период была наиболее развитой областью гуманитарного знания, язык рассматривался как наиболее надежный способ фикса­ции человеческой мысли и опыта в любой сфере. К тому же общая тенденция всей мысли 20 в. устремлялась в сторону анализа и критики языка, а не анализа и критики сознания.

Поэтому вполне понятно, что концептуальная стилистика этой развитой области заимствовалась другими областями гу­манитарного познания. Однако ни у Леви-Строса, ни у Лотмана (ни, кажется, у Ю. Кристевой или Ц. Тодорова) эта лин­гвистическая методология не притязала быть философской и не подменяла собой философию.

Так, для Лотмана главной была установка одной из его ста­тей 1960-х гг., которая называлась «Литературоведение дол­жно быть наукой». Постепенно этот девиз перерастает в бо­лее широкую программу. При анализе литературных произ­ведений он занимался их системным описанием — перво­начально по уровням, а затем — учитывая взаимодействие уровней. Сложные культурные объекты и явления (напр, взгляды Радищева, Карамзина или рядового просвещенного дворянина 1820-х гг.) он рассматривал как «вторичные озна­чающие системы», старался представить их как единую сис­тему, отыскивая объясняющие закономерности даже для, ка­залось бы, взаимоисключающих элементов (отрицание и утверждение бессмертия души в одном из трактатов Ради­щева).

Подобным образом Леви-Строс использовал элементы лин­гвистической и лингво-семиотической методологии для иссле­дования бессознательных культурных систем первобытных народов. Опорой метода стало вычленение т. н. бинарных оп­позиций (природа — культура, растительное — животное, сы­рое — вареное), рассмотрение сложных явлений культуры (напр., систем родства) как пучков дифференциальных признаков (вслед за Якобсоном, который таким способом выде­лял фонему как мельчайшую смыслоразличающую единицу в структурной лингвистике). Все культурные системы жизни первобытных народов — правила браков, термины родства, мифы, ритуалы, маски — рассматриваются Леви-Стросом как языки, как бессознательно функционирующие означающие системы, внутри которых происходит своего рода обмен со­общениями, передача информации.

Среди французских исследователей Леви-Строс был един­ственным, кто открыто считал себя структуралистом, согла­шаясь с определением своей философско-методологической программы как «кантианства без трансцендентального субъек­та». Не единство трансцендентальной апперцепции, но без­личные механизмы функционирования культуры, сходные с языковыми, были основой его программы обоснования зна­ния. Т. о., уже у Леви-Строса мы видим — на уровне философско-методологических обоснований — те основные осо­бенности, которые с теми или иными оговорками и уточне­ниями можно отнести в целом к французскому структурализ­му как этапу развертывания структуралистской проблематики опора на структуру в противопоставлении «истории», опора на язык в противопоставлении субъекту, опора на бессозна­тельное в противопоставлении сознанию. В русле общего стремления к научности в 1960-е гг. выступи­ло и лакановское прочтение Фрейда, подававшееся как «воз­врат к Фрейду». В его основу Лакан кладет мысль о сходстве или аналогии между структурами языка и механизмами дей­ствия бессознательного. Развивая эти мысли, содержавшиеся уже у Фрейда, Лакан трактует бессознательное как особого рода язык (точнее — считает бессознательное структуриро­ванным, как язык) и рассматривает языковый материал, поставляемый психоаналитическим сеансом, как единственную реальность, с которой должен иметь дело психоаналитик, рас­путывающий конфликты в функционировании бессознатель­ных механизмов психики и поведения человека.

Барт применяет некоторые методики лингво-семиотического анализа к описанию социальных и культурных явлений со­временного европейского общества. Обнаружение «социоло­гики» в явлениях современной жизни — моды, еды, структу­ры города, журнализма — становится целью его работ 1950-60-х гг. Это — революционный акт, срывающий с буржуазной культуры налет естественности и самоподразумеваемости, нейтральности. Первая половина 1960-х гг. — это для Барта период увлечения научной семиотикой и построение своей версии семиотики для изучения вторичных, коннотативных значений, задаваемых функционированием языка в культуре и социуме.

Фуко апробирует некоторые установки структурализма на ма­териале истории науки. Так, в «Словах и вещах» (1966) он кла­дет отношения знаково-семиотического типа в основу выде­ления «эпистем» — инвариантных структур, определяющих основные возможности мысли и познания в тот или иной культурный период. В соответствии с общим структуралистс­ким проектом существование и познание «человека» ставится в зависимость от существования и познания «языка»: чем ярче функционирует язык, тем быстрее образ человека исчезает из современной культуры.

Т. о., тенденция структурализма были междисциплинарными и международными, но осуществлялись они каждый раз в раз­личных обстоятельствах. В СССР структурно-семиотические исследования 1960-х гг. были протестом против догматизма и одновременно субъективизма официальной науки. Во Фран­ции сложились обстоятельства, породившие благоприятный идейный климат для широкого распространения структурали­стских идей. Это был протест против засилья традиционного философского субъективизма в его рационалистической (Де­карт) и иррационалистической (Сартр) версиях. Экзистенциа­листский импульс после 2-й мировой войны был исчерпан, па­фос личного выбора в пограничной ситуации стал неактуален, тенденции научной философии и философии науки (логичес­кий позитивизм) были представлены крайне слабо, и потому средством для обозначения иной, более объективной челове­ческой и философской позиции стал структурализм. Важную роль в этом переломе сыграл концептуальный сдвиг, осуществленный в рамках французского марксизма Л. Альтюссером (он преподавал в Высшей нормальной школе и ока­зал прямое воздействие на многих представителей французс­кой интеллигенции). Интерес Альтюссера к Марксу периода «Капитала» (этот же сдвиг интереса произошел и в рамках со­ветского марксизма в 1960-е гг.), к множественной структур­ной причинности (surdetermination в противоположность од­носторонней зависимости надстройки от базиса), сама формулировка идеи «теоретического антигуманизма» сыграли важную роль в кристаллизации структуралистских идей и уси­лении их общественного звучания.

Т. о., проблемная общность многообразных направлений ра­боты в различных областях достигла наибольшей ясности к сер. 1960-х гг и пошла на убыль на рубеже 1960 и 1970-х гг. Структуралистская методология и методика во Франции ока­залась как бы средством переброски через пропасть в ситуа­ции идейного вакуума после самоисчерпания экзистенциализ­ма. Когда эта работа была завершена, изменился идейный климат, наступила другая эпоха. С призывом к научности было покончено и поиски структур сменились, напротив, поиска­ми всего того, что так или иначе вырывалось за рамки структур. В этом смысле наступление постструктурализма не оз­начало исчерпания структурализма как научной методики, которая сохранила свое внутринаучное значение, но переста­ла быть предметом общественного интереса. Симптомом важных общественных перемен стали майские со­бытия 1968 г. Тезис о том, что «структуры не выходят на ули­цы», должен был показать, что эпоха общественного интере­са к безличному и объективному кончилась. На первый план у интеллектуалов выходит все то, что так или иначе состав­ляет «изнанку» структуры. На баррикадах студенческих вол­нений «тело» и «власть» значили больше, чем «язык» и «объективность». Короткий период 1-й половины 1970-х гг. предполагал попытки групповой борьбы с глобальной влас­тью (таковы были задачи группы информации о тюрьмах, в которой в течение нескольких лет работал Фуко). Однако об­щественное потрясение схлынуло и на освободившемся мес­те расцвели совсем другие эмоции и побуждения Это был воз­врат от научного интереса к этике (но уже не экзистенциа­листской), иногда микрогрупповой, но чаще — этике индивидуального ускользания от власти путем постоянных переназываний, этике вседозволенности (расцвет гедонизма, многообразие обоснований желания и наслаждения). Для всех структуралистов, за исключением Леви-Строса, ха­рактерны заметные концептуальные сдвиги, так или иначе связанные с общественными переменами на рубеже 1960— 70-х гг. Барт, Лакан, Фуко воспринимались сначала как сто­ронники структурализма, потом как сторонники постструк­турализма. Общую периодизацию условно можно представить так 1950—60-е гг. — структурализм (иногда — предструктурализм), 1970-е гг —сосуществование структурализма и пост­структурализма, 1970—80-е гг. — постструктурализм. Итак, структурализм — не философия, а научная методоло­гия вместе с общим комплексом мировоззренческих представ­лений. Структурализм и постструктурализм никогда не были систематизированными доктринами. Однако для структура­лизма были характерны ясность и общность методологичес­кой программы, очевидная даже в процессе ее размывания, постструктурализм существовал скорее как общее простран­ство полемики, нежели как общность программ, и зависел от структурализма как объекта критики или отрицания. Фран­цузский структурализм занимал место отсутствующего во Франции логического позитивизма, хотя по реальной практи­ке воплощения имел с ним мало общего В структурализме есть проблемные переклички с неорационализмом. Структу­рализм содействовал видоизменению феноменологии в ее французской версии (прививка языковой проблематики на ствол феноменологии, стимул к поиску взаимодействия объяс­няющих стратегий с понимающими); он давал поводы (осо­бенно вокруг работ Фуко) для достаточно плодотворной по­лемики с Франкфуртской школой.

Лит.: Леви-Строс К. Первобытное мышление М , 1994, Он же Струк­турная антропология М , 1985, Лакан Ж Функция и поле речи и язы­ка в психоанализе М , 1995, Он же Инстанция буквы в бессозна­тельном, или Судьба разума после Фрейда М , 1997, Барт Р Избр. работы М , 1989, 1994, Он же Мифологии М . 1996, Фуко М Слова и вещи Археология гуманитарных наук М , 1977, 1996, Он же Рож­дение клиники М , 1998, Лотман Ю М О поэтах и поэзии СПб , 1996, Он же Избр статьи в 3 т Таллин, 1992-1993, Успенский Б А Избр труды вЗт,т 1—2 М , 1996—1997, Московско-тартуская семи­отическая шкапа История Воспоминания Размышления М , 1998, Автономова Н С Философские проблемы структурного анализа в гу­манитарных науках М , 1977, Ильин И Постструктурализм Декон­структивизм Постмодернизм М , 1996, Структурализм «за» и «про­тив» М , 1975, Levi-Strauss C Pensee sauvage P, 1962, Idem Mytho­logiques P. 1962-1968, Lacan J Etrits P, 1966, Barthes R Essais critiques P, 1964, Idem System de la mode P, 1967, Qu'est-ce que le struc­turalisme? P, 1968 Structuralism and Since From Levi-Strauss to Derrida J Sturrock (ed ) O\f. 1979 См также ст К.Леви-Строс, Р. Барт, М. Фуко, Ж Лакан и лит к ним.