Когда в нежном возрасте я решила писать рассказы, у меня было все необходимое: "пятерка" по русскому и огромное честолюбие. Не хватало одного - сюжетов. Я мучительно не понимала, откуда берут сюжеты другие писатели: ведь у них все так просто и о той же самой жизни, какой вроде бы живу и я. Следуя советам гениев выискивать сюжеты из самой гущи действительности, я внимательно глядела по сторонам, находила на улицах всевозможные типажи и коллизии, но когда пыталась воплотить это в художественную форму, возникала нестерпимая фальшь - ведь на самом деле я понятия не имела о жизни тех людей, о мотивах их поступков, о том, каким образом они чувствуют воздух, и время, и себя, и друг друга. Если не умеешь писать так, чтобы кто-то понял, что это о нем, писать можно только о себе.
То же - с художественным вымыслом. Некоторым дана эта удивительная способность - сочинять жизнь, и в высшей степени правдоподобно. Мне - нет. Зато мне дано понимание того, что неправдоподобное, экстраординарное в жизни наиболее правдоподобно выглядит в книге. (К примеру, что может быть менее правдоподобным, чем ремизовские фантасмагории, и все таки я убеждена, что им не выдумано ни одного самого тихого словечка, ни одного самого маленького обезьяньего хвостика. Просто человек был такой сумасшедший - смотрел сны и писал о них. И свою жизнь сделал похожей на странный, тихий и причудливый сон.)
Взрослея, я стала все чаще находить в течении своей совершенно обыкновенной судьбы экстраординарные моменты. То, что могло бы стать сюжетом. Или сценой из фильма. Или строфой стиха.
Каково обычное ощущение своей жизни у обычного человека? Вот идет день за днем, час за часом, я делаю то, что хочу делать, и то, что должен; каждое мое сознательное действие ведет к какому-то результату, каждый результат предполагает набор других сознательных действий. Жизнь плетется, как браслет из бисера - все бусинки разные, зеленая видит вокруг себя красную и синюю и мнит свое появление случайным, но она не знает, что через одинаковый набор разноцветных бусин есть такая же зеленая - в окружении красной и синей. И вдруг в узор вплетается одна - очень большая и круглая, допустим, темно-лиловая со свинцовым отливом, она найдена в старой бабушкиной шкатулке, поэтому пары не имеет, она не похожа ни на одну из своих соседок, выглядит рядом с ними неловко и обособленно, но ты понимаешь, что именно она является украшением браслета, что именно для ее появления незаметно менялся узор красных, синих и зеленых в последних рядах.
Дальше - все по-прежнему, кажется до бесконечности, по размеренному ритму орнамента, где не может быть ничего случайного. До - вновь - неожиданного и необъяснимого вплетения какой-нибудь красивой пуговицы или экзотической ракушки. Это и есть - сюжеты. Что нужно? Нужно уметь различить их в сложном орнаменте жизни, понять то, насколько нелепы и нелогичны они, хотя к ним ведет последовательный ход событий, из которого они вроде бы выводимы, и то, насколько они прекрасны в своей нелогичности.
Картинка: девчоночьи руки плетут браслет из разноцветного бисера. Пальцы берут большую прозрачную бусину и держат ее на свету. Свет играет в бусине, затем она нанизывается к другим - маленьким и прозрачным. Через микшер - старческие сухие руки плетут четки из деревянных темно-красных бусин, достают из коробки прозрачную бусину, откладывают ее на темный деревянный стол, бусина катится по столу, тяжело падает на пол, катится по деревянному полу в темный угол, растворяется в темноте.
Мне иногда кажется, что существуют в пространстве и во времени особые поля - поля высокого напряжения жизненной энергии. Когда человек попадает в них, он перестает вести свой размеренный и обусловленный образ жизни; даже если внешне нет заметных изменений - меняется ощущение. Он словно невольно становится героем какого-то действия, какой-то коллизии, начало, кульминация и развязка которой кем-то придуманы и наперед известны. Человек попадает в сюжет. Это все равно, что попасть в воздух, плавящийся над костром, или вдруг войти в радугу. Начинают действовать другие законы: социально-исторические закономерности сменяются правилами художественной композиции, пространство становится мизансценой, речь - репликами. Каждая мелочь, каждый случайный взгляд приобретают значение, воздух насыщается символами. Есть люди, которых пьянит это ощущение сюжета, они не представляют себе жизни без него - это художники. Есть люди, которые никогда не попадают в радугу, а если их случайно угораздит - страшно пугаются. Это все остальные.
Ощущение "жизни через видоискатель", знакомое фотографам, кино- и телеоператорам, наверное, и отличает художника от остальных. Это способность вычленить взглядом кусок жизни, отбросить все лишние причинно-следственные связи, обособить его, найти в нем внутреннюю логику и сделать символом - инструментом для жизненных обобщений.