На полпути к блоку я
вдруг вспомнил, что собирался вообще-то в дукан, но
немного подумав, решил вернуться на блок. До темноты
надо было еще сходить на озеро, постираться и
искупнуться, а в дукан, если что, можно заслать и
Сапога.
Я еще раз
обернулся и посмотрел на мечеть, надеясь увидеть рядом с
ней знакомую фигуру муллы, но там никого не было, мечеть
так же одиноко возвышалась на холме, как и в тот момент,
когда я ее первый раз увидел. "Наваждение какое-то" -
подумал я, и отправился дальше в сторону блока.
В стороне я заметил
девичью фигуру, лицо этой девушки прикрывала чадра, на
голове был повязан платок, одета она была в длинное до
пят платье. Увидев меня, она остановилась, я тоже
остановился и посмотрел на нее.
- Это ведь ты был
возле озера? Я тебя узнала, - раздался знакомый девичий
голос.
- Лейла, это
ты? - удивился я этой неожиданной встрече.
- Да, я.
- Куда собралась? -
спросил я, расплывшись в улыбке.
- Домой иду. А ты что
здесь делаешь?
- В
дукан собирался, но набрел на вон ту мечеть, мулла мне
какой-то странный попался, появился из ниоткуда, потом
пропал куда-то. Пока с ним болтал, и забыл куда шел, а
теперь не хочу обратно возвращаться. Что это за мулла?
Он говорит, что из Самарканда.
- Да, он странноватый
немного, живет как отшельник в своей мечети, мало с кем
общается. Его видят только во время молитвы, а потом он
уходит к подножью гор, и там сидит все время. Я слышала,
что в Узбекистане он долго сидел в тюрьме, потом сбежал
в Афганистан. Здесь в кишлаке, он появился, примерно год
назад.
- А сама ты
давно здесь?
- Полтора
года. Но дедушка мой, уже давно живет в Афганистане.
- А остальные твои
родственники, тоже все здесь?
- Мама, сестренка и
дедушка, здесь. Брат где-то в Иране, пытается заработать
деньги, от него уже полгода нет никаких вестей, мы даже
не знаем, жив ли он вообще, - негромко ответила Лейла.
- А отец где?
Девушка опустила
голову и ничего не ответила. Я, конечно, догадался, где
мог быть ее отец, и поэтому не стал больше ничего
спрашивать о ее семье, сменил тему разговора.
- Ну и как тебе в
Афгане, нравится жить?
Лейла молча помотала
головой, глядя себе под ноги, большим пальцем ноги она
теребила камешек.
Мимо
нас прошла какая-то старуха, она искоса посмотрела на
меня, и шипящим голосом что-то произнесла на своем
языке. Лейла ей ответила, и старуха побрела дальше,
что-то бормоча себе под нос.
- Что она хотела? По
ее лицу видно, что она чем-то не довольна, -
поинтересовался я.
-
Ей не понравилось то, что я с тобой здесь стою и
разговариваю, - подавленным голосом сказала Лейла.
- Да, Лейла, я тебя
прекрасно понимаю.
Девушка резко подняла
голову и посмотрела на меня, на ее глазах блестели
слезы.
- Да ничего ты
не понимаешь! У тебя хотя бы есть надежда вернуться
домой, а я уже никогда не увижу Ташкент. У меня там
остались друзья и одноклассники, я хочу учиться, хочу
ходить в кино, на танцы, хочу слушать музыку. Мне каждую
ночь снится наш дом в Ташкенте, когда я просыпаюсь, я
все время плачу. А здесь одни запреты, это нельзя, то
нельзя, туда не ходи, то не делай, лицо не показывай, с
мужчинами не разговаривай. Я не хочу так больше жить, не
хочу! Понимаешь?!
Я
стоял и молча слушал, а Лейла с трудом сдерживая
рыдания, продолжала:
-
Моя мама за эти полтора года постарела, а раньше она
была такая красивая и веселая, она в Ташкенте была
директором музыкальной школы. Папа, когда приходит,
всегда старается нас успокоить, "потерпите", говорит,
"заработаем немного денег, и переедем в Иран". А я не
хочу в Иран, я хочу домой - в Ташкент!
Лейла последние слова
почти прокричала, после чего не выдержала, и
разрыдавшись убежала прочь. А я стоял и смотрел ей
вслед, через минуту ее фигура скрылась за дувалом, а я
продолжал стоять в раздумье.
Такие бедолаги, как
Лейла, в Афганистане чужие, в Иране их тоже никто не
ждет, и в Союз им дорога закрыта, одним словом -
несчастные люди. Тем, кто родился в Афганистане, намного
проще, они не знают другой жизни, кроме той, что здесь.
И права Лейла, у меня есть хотя бы надежда вернуться
домой, а у нее даже этого не осталось.
Под мышкой у меня
что-то щелкнуло, и послышался топот, я резко обернулся,
машинально схватившись за автомат, и тут же заметил, что
в автомате нет магазина, а от меня в сторону дувалов
убегает мальчишка, на вид лет 6-7ми от роду. Я, было,
кинулся его догонять, но куда там, бежал этот змееныш
очень быстро.
- Вот
баченок, вот сученок! -выругался я в отчаянии.
У меня даже мелькнула
шальная мысль садануть ему пулю вдогонку из патрона, что
остался в патроннике. Но как бы там ни было, не стрелять
же в ребенка, да к тому же я сам виноват, не фиг было
хлебалом щелкать. Магазины вот жалко, были бы они от
автомата, тогда черт с ними, а то ведь от РПК, на 45
патронов, просто так в оружейках не валяются, их достать
трудно.
"Ну что вот
теперь делать, и где искать эту сучару? Какой же я
все-таки лопух, черт возьми! Расскажи кому ни будь,
засмеют нахер" - сокрушался я, размахивая руками.
И тут я заметил возле
дувала еще двух бачат, они сидели возле забора, и
смеялись, тыча пальцами в мою сторону. Я направился к
ним, намериваясь со злости надрать уши этим наглым
щенятам. И тут мне в голову пришла одна идея, - я решил
через этих бачат вернуть украденные рожки, главное, их
надо как-то заинтересовать в этом деле, все афганцы, с
мала до велика, очень падки на деньги, это у них в
крови.
Я на ходу начал
шарить по карманам, Хэбэшка была Хасана, и я не знал,
где и что у него лежит. Во внутреннем кармане, рядом с
пачкой "Охотничьих" сигарет, мне удалось нащупать
целлофановый пакет, я вытащил его, в пакете лежали
деньги, там были афгани вперемешку с чеками, это было
как раз то, что надо. Я вытащил две купюры по сто
афганей, зажал их в кулаке и, повесив на лицо
добродушную улыбку, подошел к бачатам. Одному из них на
вид было лет восемь от силы, младший выглядел лет на
пять.
- На русском
говоришь? - обратился я к старшему.
- Бакшиш давай,
шулави, - сказал младший, протягивая руку.
- Патроны мои
принесите, - я протянул автомат, показывая на пустое
место от магазина.
Бачата уставились на
меня, делая вид, будто не понимают, о чем это я, хотя
оба они прекрасно видели, как их дружок упер мои
патроны.
- Ну, хорошо,
а как насчет этого? - я разжал ладонь, показав им
деньги.
Бачата
одновременно потянулись за деньгами, я снова сжал ладонь
в кулак и убрал руку.
- Нет, не угадали,
сначала патроны принесите.
- Обманешь шурави, -
хитро улыбнувшись, сказал старший и прищурил один глаз.
- А если я дам вам
деньги, обманите вы, - я тоже прищурил один глаз и
состряпал хитрую улыбку, как бы показывая им свое
недоверие. Некоторое время мы молча смотрели друг на
друга, я первый прервал молчание, и изложил свой вариант
выхода из этой ситуации:
- Даю для начала сто
афганей, а если принесете мои патроны, получите еще сто.
Баченок, что постарше,
показал мне два пальца, со словами:
- Двести давай, и
двести потом.
- Сто
сейчас, и триста потом, - предложил я.
Про себя я подумал,
"пусть только принесут мои патроны, а там видно будет,
сколько им дать денег, и давать ли вообще", хотя я
прекрасно понимал, что деньги им отдать придется, этих
чертят просто так не проведешь. Странная ситуация
получается, у меня украли патроны, и мне еще приходится
покупать свои же патроны, за свои же деньги, это
наглость с их стороны.
- Не-е, шурави, давай
сейчас денга, - с недоверием сказал баченок.
- Как тебя зовут? -
спросил я старшего.
-
Сайдулла, - ответил он.
- Слушай Сайдулла,
если я сейчас вам дам двести афганей, то вы уйдете, и не
вернетесь вообще, - высказал я свое подозрение.
- Не-е, двести давай,
потом ты обманешь, патрона заберешь, а деньга не дашь.
Давай двести, - не уступал баченок.
- Вот упертый
душманчик, - буркнул я себе под нос, и протянул им
двести афганей со словами:
- Нате деньги, и
быстрее тащите сюда мои патроны.
Сайдулла выхватил у
меня из ладони помятые афошки, и они оба направились в
сторону дувалов, за которыми недавно скрылся воришка.
- Быстрее давайте! -
крикнул я им вслед.
Бачата не оборачиваясь
прибавили шаг, а я, с сожалением вздохнув, полез в
карман за остальными двухстами афошками.
- Ну вот и прекрасно,
меня сначала обокрали, а теперь еще и "обкатали", -
сказал я сам себе, усаживаясь на землю и закуривая
сигарету.
Не успев до
конца выкурить одну сигарету, я заметил, как из-за
дувала показались бачата. Сайдулла тащил в руке какой-то
предмет, похожий на связку магазинов. "Ну ни хрена себе
оперативность", - подумал я, такое ощущение, как будто
этот третий воришка специально сидел за дувалами и ждал
своих приятелей, а может, так оно и было. Мне вообще-то
было наплевать, каким образом они вернут магазины, лишь
бы вернули, а четыреста афганей не такая уж и большая
сумма, жаль только, что отдавать эти деньги приходится
за то, что сам так глупо лопухнулся.
- Шурави, давай еще
двести, - сказал Сайдулла, подойдя ко мне, магазины он
держал за спиной.
-
Покажи магазины. Откуда я знаю, может, в них уже нет
патронов.
Сайдулла
отошел назад на пару шагов и показал мне связку, сначала
с одной стороны, потом с другой.
- Покажи дырочки,
может они неполные, - не унимался я.
- Шурави, давай денга,
все патрона здес. Если нет, я даю денга обратна.
- Ну ладно, на афошки,
-я протянул Сайдулле две сотенных бумажки.
Сайдулла подошел, и
осторожно взяв деньги, протянул мне связку рожков. Я
встал, и пристегнув магазин к автомату, направился на
блок. Пройдя несколько шагов я обернулся, Сайдулла со
своим дружком стояли на месте и смотрели мне вслед, я
остановился, и, повернувшись к ним, спросил:
- Сайдулла, ты Лейлу
знаешь?
- Да, знаю.
Что, красивый девушка, нравитца, да? - сказал Сайдулла,
хитро улыбаясь.
- Не
знаю, я не видел ее лица, а все остальное вроде ничего,
- ответил я улыбнувшись, вспоминая встречу на озере.
- Лейла очень красивый
девушка, Лейла девушка Сафара, она будет его жена.
- А кто такой Сафар? -
спросил я.
- Сафар
воин, Сафар сильный, смелый воин. Он тебе, шурави, за
Лейла башка отрежит.
-
Плевать я хотел на вашего Сафара, пусть он лучше за свою
башку беспокоится. А что, Лейла сама хочет стать его
женой?
- Лейла никто
спросит, у Сафара многа денга, он платил калым, -
ответил Сайдулла.
Я больше не стал
попусту тратить время на болтовню, и оставив бачат,
направился к своему блоку. Времени до темноты оставалось
совсем немного, а у меня сегодня еще были дела.
Подходя к блоку, я
заметил БТР, стоящий рядом с нашей машиной. "Вот черт!
Опять "шакалы" привалили, сейчас снова куда-нибудь
запрягут", подумал я и замедлил шаг. А когда подошел
поближе, то увидел, что это машина Качи-вачи с первой
роты. Сам грузин сидел возле нашего БТРа, рядом с ним
сидел Хасан в трусах и тельнике. Туркмен в шлемофоне
сидел на броне, свесив ноги в водительский люк, больше
никого рядом с БТРами видно не было.
Хасан, увидев меня,
закричал, размахивая руками:
- Юра, ну где ты
лазишь? Я Сапога послал в дукан, чтоб он тебя нашел.
Напялил мои шмотки и пропал с концами.
- А че случилось? -
спросил я.
- Да ничего
не случилось, просто ты ушел и пропал, мало ли чего
может случиться с тобой в кишлаке.
- Ты, небось, за свои
кроссовки и хэбэшку волнуешься. Подумал, наверное, что
если вдруг меня духи хапнули, то накрылись твои шмотки,
да? - начал я подкалывать Хасана.
- Юрка, опять
подъе...ваешь? Хрен больше получишь мои шмотки, раз
такое базаришь, - обиженным голосом произнес Хасан.
- Да ладно, Хасан,
завязывай кислячиться, я ведь шучу, ты же знаешь, -
успокоил я его.
Я
подошел и поздоровался с Качи-вачи:
- А ты, грузин, что
здесь делаешь? - спросил, подсев к нему.
- Чай пью, нэ видишь
что ли, - ответил Качи-вачи заплетающимся языком.
- Хасан, как это ты
допустил такое, почему первая рота кайфует нашим чаем? -
спросил я, изображая удивление.
- Да у нас уже
полмешка растащили, пока ты по кишлаку шарахался, уже
почти все про чай прознали, - с раздражением в голосе
высказался Хасан, присаживаясь рядом.
- Вай-вай Хасан, как я
тебе бедному сочувствую, вот-то тебя обсосали, -
произнес я певучим голосом, поглаживая Хасана по голове.
- Ага, жди, обсосешь
ты этого таджика, он наш чай куда-то затырил, и теперь
все стрелки на Петруху переводит. Машину ротного уже
зае...али клиенты. Ротный весь на изменах, ни хрена
понять не может, чего это все за чаем приезжают. В
общем, ротный в эфир прокричал, если кто еще приедет за
чаем, по е...альнику получит, - высказался Туркмен,
спрыгивая в брони БТРа.
- А ротный случайно не
въехал, что это за чай? - спросил я, посмотрев на него.
- Не ссы, не въехал.
Он там с прапором брагу квасит, им не до чая, -
обнадежил меня Туркмен.
- Хасан, а куда ты чай
дел? - спросил я Хасана.
- Закопал навэрно, -
промямлил Качи-вачи.
-
И ловушек вокруг понаставил, - добавил я.
- Юра, где ты лазил?
-теперь уже поинтересовался Туркмен.
- Да так, встретил
возле мечети муллу какого-то странного, поболтали с ним
немного.
- О чем это
интересно ты с муллой мог болтать. Не о вере ли? -
спросил удивленно Хасан.
- И о вере, и о жизни,
и ваще. Неглупый дедок, этот мулла. В кишлаке мне
сказали, что он в Союзе на зоне сидел.
Я встал и начал
снимать с себя Хасана шмотки, после чего подошел к
своему танкачу, и повернувшись спиной к Хасану, достал
из кармана четыреста афганей, незаметно сунув их в
карман Хасановского ХБ. Про случай с крадеными
магазинами я пока решил не рассказывать, во избежание
подковырок со стороны пацанов.
- Я прэдставлаю, как
этот мулла малытву читает по фэне, вэсь такой на пантах,
- Качи-вачи раскинул пальцы как урка и произнес с
растяжкой: - Аллах велык в нату-у-рэ!
- Качи-вачи, ты че,
Аллаха ваще не боишься? - перебил я грузина.
- А чего я его боятса
буду.
- А ты не
мусульманин что-ли? - спросил я, протягивая хэбэшку
Хасану.
- Юра, гонишь
да? Я хрэстьянин.
- Да
ну, ни п...зди.
-
Грузины не мусульмане, Юра, ты че паришься, - поправил
меня Хасан, беря у меня из рук свои шмотки.
- Да это вы мне мозги
парите! Цаца мне недавно втирал, что он ярый
мусульманин, - недоумевал я.
- Да, Цаца
мусульманин, только он абхазец, - поправил меня
Качи-вачи.
- А какая
нахрен разница? - спросил я.
- Как какая, балшая
разница, - ответил Качи-вачи.
- Да хрен вас поймет,
там татарин не татарин, тут грузины не грузины.
- Панимаешь Юра,
абхазец, это савсэм другой националность, а грузын,
это...
- Вон БМПшка
разведчиков в нашу сторону едет, - прервал грузина
Хасан.
Мы повернули
головы, со стороны гор, мимо блока взводного в нашу
сторону направлялась БМПшка.
- А чего это они в
горах делали? - спросил я, привставая.
- А хрен его знает.
Сейчас подъедут, и узнаем, - пояснил Хасан.
Через пару минут к нам
подкатила БМПшка разведчиков, она остановилась рядом с
нашим БТРом, потом резко развернулась к нам боком и
заглохла.
На броне
находился Артиков, он сидел на башне, под ногами у него
лежало что-то похожее на тело человека.
-Артик, откуда вы?! -
выкрикнул Хасан.
-С
гор спустились, бакшиш везем комбату, в виде духовского
снайпера, - ткнув ногой лежащее на броне тело, ответил
Артиков, закуривая сигарету.
Сверху БМПшки почти
одновременно открылись два люка, из люков вынырнули
Семен с Царевым.
-С
чем пожаловали, ваше величество? - подколол я Царева.
-Урод этот Бабтиста
ранил, - ответил Царев, и не оборачиваясь показал
большим пальцем через плечо, в сторону башни, за которой
лежал пленный дух.
-
Тяжело ранил? - спросил я, подходя к БМПшке, чтоб
посмотреть на духа.
Все остальные тоже
поднялись и последовали за мной.
- Пуля разворотила
Баптисту челюсть и пробила плечо, - отозвался с башни
Артиков.
Баптист - это
парнишка по имени Илья, водила со второй роты. Он был
мой земляк, из Казахстана. По национальности тоже
русский, но строго придерживался какой-то непонятной
веры, и его прозвали Баптистом. Хотя Илья был против
такого прозвища, он говорил: "Я к баптистам никакого
отношения не имею, я отношусь к уральцам староверам, а
баптисты это совсем другое". Но мы нифига не разбирались
в этих верах, староверы - нововеры, нам было на это
наплевать. Просто слышали, что есть в союзе какая-то
запрещенная секта - баптисты, поэтому и прозвали Илью -
Баптистом. Илья отслужил полтора года и считался
"дедом", он не курил, не пил, не матерился, и за время
службы в Афгане ни разу не выстрелил из оружия, так как
это противоречило его вере. Комбат считал это дурью, и
поначалу пытался выбить из головы Ильи эти сектантские
заморочки, но ничего не добившись, плюнул, и посадил его
водилой на БТР. К тому же Илья был всегда послушным,
исполнительным и работящим парнем, и никогда не нарушал
дисциплины, а такое поведение среди советских солдат
было большой редкостью.
Я подошел к БМПшке и
глянул на лежащего духа. Голова его была рассечена чуть
выше лба. Руки и ноги духа были связаны каким-то
проводом. Я приподнялся на цыпочки и заглянул ему в
лицо, оно было наполовину в запекшейся крови вперемешку
с пылью.
- Он хоть
живой? - спросил я, взглянув на Артикова.
- Еще какой живой,
падла, - отозвался Артиков и, ткнув носком сапожка духу
в лицо, добавил:
-
Правда, Семену пришлось огреть его автоматом по башке.
У-у, сучара, а ну открывай глаза, собака! А то еще раз
по черепу схлопочешь, - Артиков замахнулся на духа
автоматом.
- Нехрен
было кусаться, душара вонючий. Во рту полтора зуба, а
руку чуть насквозь не прох...ярил - урод, не дай бог еще
заражение пойдет от его вонючей пасти, - возмущался
Семен, разглядывая запястье.
- Артик, а ну, подвинь
его рожу сюда, - попросил я.
Артиков нагнулся и,
схватив за грудки лежащего духа, подвинул его на край
брони, голова духа свисла вниз.
Мне показалось, что я
этого духа где-то уже видел, хотя эти духи в большинстве
своем все на одну рожу, особенно старики, но вот одежда
его не вызывала сомнений, это был тот самый пастух, у
которого мы совсем недавно позаимствовали нескольких
баранов.
- Хасан, ты
не поверишь! Посмотри, кто здесь лежит! - воскликнул я,
тыча пальцем в морду духа.
Хасан с Туркменом
подскочили к БМПшке, и уставились в лицо лежащему духу.
Дух пошевелил свисшей головой, тихо простонал, и
медленно открыл слипшиеся от крови глаза. У Хасана от
удивления вытянулось лицо. Он в упор посмотрел сначала
на меня, потом на Туркмена.
- Ну что я вам
говорил, а! Ну, чего вы шары вылупили? Говорил я вам,
что надо было грохнуть этого пастуха. Говорил, а?! Я
жопой чуял, что это дух!
- Хасан, может ротного
позвать? Неплохой момент слегка рисануться. Это ведь
ротный приказал тебе не убивать этого духа, - решил я
подколоть Хасана.
-
Юра, а ты ваще молчи. Ты больше всех меня тормозил, -
ляпнул Хасан в мой адрес.
Все остальные с
непониманием и легким удивлением смотрели на нас троих.
- Э, мужики, о чем это
вы там? - спросил Артиков, глядя то на нас, то на духа.
-Да это пастух,
который гонял отару на водопой. Я хотел его заеб...нить,
но вот эти два кадра не дали мне этого сделать, - Хасан
ткнул пальцем сначала в меня, потом в Туркмена.
- Ну ладно, Хасан,
хорош разоряться. Теперь можешь резать хоть всех
пастухов, я тебе слова против не скажу, только
успокойся, а то у тебя уже пар со лба идет от
напряжения, - успокаивал я Хасана, легонько похлопывая
его по плечу.
- А что
если я его сейчас зарежу? -Хасан достал штык-нож и стал
водить им возле шеи духа.
- Сначала я ему викалю
гляз, - произнес Качи-вачи, и тоже, достав свой
штык-нож, стал целится острием в глаз духа.
- Э-э, а ну отойдите
от него! Комбат сказал живым его довезти! - крикнул
Семен и стал вылезать из люка.
- Ну ладно, пусть пока
поживет. Без меня его не убивайте, я потом приду и сам
его зарежу, - произнес Хасан, пряча штык-нож.
Качи-вачи же продолжал
целится духу в глаз, его рука, держащая нож, качалась
как маятник, из стороны в сторону.
- Грузин, отойди от
духа! - снова крикнул Семен.
- Я только гляз
викалю, - пролепетал Качи-вачи.
- Я потом тебе глаз
выколю! - с раздражением в голосе произнес Семен и,
прыгнув на край брони, отодвинул духа в сторону.
Качи-вачи не стал
больше дразнить Семена и, спрятав свой штык-нож, взял в
руки котелок с недопитым чаем, а Семен вернулся на место
и сел на броню, свесив ноги в люк.
- А как вы его
вычислили? - спросил Туркмен.
- Комбат засек его в
бинокль. Первый раз он лупанул, но мимо, пуля попала по
броне комбатовского БТРа, чуть не попала в водилу. А
второй раз он попал в Баптиста, а комбат в это время
горы в бинокль просматривал и случайно засек этого
стрелка, - рассказал Царев.
- Это х...ня, вы
посмотрите, с чего стрелял этот придурок. Я специально
захватил этот мушкет, для прикола, - Артиков нагнулся и
поднял с брони так называемую духовскую снайперку.
Это было что-то
невообразимое, этакая двухметровая шестигранная труба с
привязанной к ней палкой типа приклада. Недаром говорят,
"дай духу в руки палку, и он будет с нее стрелять".
- А ну-ка, дай сюда
эту железяку, - обратился я к Артикову, протянув руку.
Артиков подал мне эту
трубу со словами:
-
Хорошо держи, а то тяжелая, падла.
Я взял в руки трубу и
стал ее разглядывать, ко мне подошли Хасан, Туркмен,
Качи-вачи и Урал, и тоже с удивлением уставились на эту
горе-винтовку. К этой трубе ржавой проволокой был
прикручен небольшой кусок доски, спиленный под конус.
Шестигранный ствол, судя по виду, когда-то служил для
чего-то стреляющего, наверное, он был от кремневого
мушкета времен первой афгано-английской войны. У
основания ствола видна была канавка для пороха с
дырочкой в конце, типичный "поджиг". Афганцы с древних
времен воевали, и не удивительно, что здесь можно
встретить оружие всех времен и народов.
- Ну надо же, е...
твою мать! Я х...ею! С кем мы воюем?! - не переставал я
удивляться, вертя в руках духовский ствол.
- Где он только
откопал эту хреновину? - спросил Хасан.
- Досталась по
наследству от Александра Македонского, - пошутил
Туркмен.
- Или в музее
спи...дил, - добавил Урал.
- Татарин, ты лучше
ночной прицел иди найди, а то ротный нас за яйца
подвесит, - обратился я к Уралу.
- Да хрен с ним, с
прицелом этим, пусть духам в наследство остается, -
ответил безразличным тоном Урал.
- А духи из этого
прицела смастерят ружье, и будут по нам стрелять, -
ляпнул Хасан, заглядывая в ствол духовского мушкета.
-Вы там осторожней с
этой дурой, она затрамбована, е...анет еще, не дай бог,.
- предостерег нас Царев.
- А где он тарился,
этот дух? - спросил Хасан, отводя в сторону ствол
мушкета.
- Вон на той
горе, рядом с тем местом, где до этого стоял ваш блок.
Если бы ваш БТР там стоять остался, то этот чертила
кого-нибудь из вас точно бы завалил, - объяснил Царев.
Я посмотрел в сторону,
где мы до этого стояли, и произнес:
- Там же где-то наш
ротный стоит.
- Машина
вашего ротного вон там, в низине, почти возле речки, -
поправил меня Царев.
-
У него там нырка была конкретная, между двух камней,
хрен сразу заметишь. И как только комбат умудрился его
выпасти? - говорил Артиков.
- Значит, блок ротного
возле водопоя стал. Наверное, баранов надеются
дождаться. А пастух здесь валяется с разбитой башкой, -
промолвил я, и посмотрел на Семена.
Семен немного подался
вперед и, тряся рукой, громко произнес:
- Блин, мы там на ваши
ловушки напоролись! К оврагу стали подъезжать, и вдруг
как пи...данет сбоку, потом с другого. Мы чуть не
ох...ели в БМПшке, думали - на мину напоролись, Царь
чуть из люка не выпрыгнул.
Услышав подколку в
свой адрес, в разговор встрял Царев:
- Ты бы на себя
посмотрел, дергал за рычаги, как дурак, чуть опять в
овраг не улетели.
Но
Семен, не обращая внимания на выпад Царева и даже не
взглянув в его сторону, продолжил рассказ, активно
жестикулируя:
- А
когда брали его, ваще прикол. Я подкрался, из-за камня
выглядываю, а дух этот сидит на своем мушкете, как на
метле и шомполом орудует, я поначалу подумал, что он
дрочит, потом смотрю, а у него между колен ствол зажат.
Подскакиваю к нему и хватаю за ствол, и в это время он,
сученок, меня зубами за руку цапнул, пришлось двинуть
его по балде автоматом, - закончил Семен, громко смеясь.
- Что, оставить вам на
память этот мушкет? - предложил Артиков, наблюдая за
тем, с каким интересом мы его разглядываем.
- Да нахрен он нам
нужен, комбату подарите, пусть глянет на духовскую
артиллерию, - ответил я, и бросил ствол на броню БМПшки.
Царев спрыгнул с брони
и подошел к нам.
-
Качи-вачи, дай попить, - Царев взял из рук грузина
котелок и допил чай.
-
Царь, оставь чаю попить! - крикнул Семен, выбираясь из
люка.
- Нету уже, -
помахав котелком ответил Царев.
- Да сейчас поставим,
какие проблемы, - ответил Урал и, взяв из рук Царева
котелок, отправился готовить чай.
- Да у нас время в
обрез, комбат ждет, - сказал Семен, спрыгивая с брони.
Узнаете, что это за
чай, ночевать здесь останетесь, - заявил Туркмен, и
крикнул Хасану:
-
Хасан, тащи заварку, пусть мужики чайку хапнут!
Хасан молча встал и
отправился за заваркой, даже не возмутился, как это
обычно с ним бывает. Туркмен подмигнул мне, показывая на
уходящего Хасана, я кивнул и улыбнулся.
- Мы вообще-то краем
уха слышали про какой-то волшебный чай из вашей роты.
Петруха его на сахар вроде меняет? - спросил Семен,
глядя на Туркмена.
-
Не знаю, на что его там Петруха меняет, но к ним лучше
за чаем не ехать, иначе от ротного по еб...лу получите,
- пояснил Туркмен.
- А
причем тут ваш ротный? - удивился Семен.
- Ну как это причем.
Едут же один за другим, покоя не дают. Ротного эта езда
уже заеб...ла. Так что лучше попейте его здесь, пока мы
добрые, - ответил я Семену.
Через пару минут
появился Хасан с кульком заварки в руках, и спросил:
- Ну что, подождете,
пока чай закипит?
- Да
нет, мы и так у вас задержались. Солнце уже зашло, скоро
стемнеет, да и батя разорется, - ответил Царев.
- Царь, бери заварку,
и поехали быстрей! - крикнул Семен и, запрыгнув в люк,
запустил движок.
Царев
взял у Хасана кулек с заваркой, передал его Артикову и,
запрыгнув на броню, махнул нам рукой. БМПшка разведчиков
развернулась на пол-оборота, постояла на месте пару
секунд, после чего, дернувшись пару раз, тронулась с
места и быстро набирая скорость удалилась.