1. Основной вопрос философии
Давайте начнем с того, что есть некий важнейший философский - может быть, лучше сказать "метафизический" - вопрос. Он связан с тем, что есть две очень непохожие друг на друга вещи: материя и мысль. Вокруг того, как они понимают соотношение материи и мысли, обычно группируются философские учения (хотя в последнее время этой закономерности как абсолютной нет, однако еще в начале 20 века она, если не ошибаюсь, была). Я не буду, конечно, углубляться в детальный разбор философских учений об отношении материи и мысли[1]. Скажем только, что есть дуализм, который считает, что это действительные разные вещи, есть монизм, который считает, что в общем-то это одно и то же. Монисты сталкиваются с проблемой, как свести одно к другому, поскольку материя и мысль все-таки продолжают быть очень не похожи друг на друга. Дуалисты сталкиваются с проблемой, как объяснить их взаимодействие. И среди монистов, и среди дуалистов можно найти тех, кто ближе к материализму, и тех, что ближе к идеализму, хотя подлинные материалисты и идеалисты, как кажется логически, все-таки должны быть монистами. Насколько я понимаю, определиться в выборе своей позиции в этом вопросе можно только способом веры. Никакие философские аргументы не могут показать преимущественно какой-либо из позиций. Возможность аргументировать логически открывается только внутри позиции.
2. Понимание материи
Концепция материи существует со времен античной философии. Именно оттуда происходит и само понятие. Материя противопоставлялась у греков не мысли, а идее у Платона и форме у Аристотеля. Одну из наиболее популярных в Новое время концепций материи сформулировал Декарт: материя - это res extensa, нечто пространственное. Противопоставлялась этому res cogitans, нечто мыслящее. (По существу, это формула не для мысли, а для человека. Декарт часто подчеркивает: res cogitans, мыслящая вещь - это я сам. Впрочем, Декарт не отрицал у человека и материальную составляющую. Поэтому будем считать, что все-таки res cogitans - это не вообще человек, а только его мысль.)
После Декарта об атрибуте пространственности как о непременной характеристике материи говорили многие философы. Несмотря на это, подспудно, насколько я понимаю, всегда (я думаю, что и до Нового времени тоже, но сейчас речь о нем) существовало иное понимание материи. Лучше всего его передает, наверное, понятие массы. И Галилей, и Ньютон встречались с такими физическими законами, в которых объем тела не играет никакой роли, важна только его масса (например, так обстоит дело в случае закона гравитации).
Важно для философии было то, что Кант был в определенном смысле согласен с Декартом. Его аргумент был от аподиктической очевидности: я не могу помыслить тело, не имеющее протяженности, а помыслить тело, не имеющее массы, я могу (действительно, возможна, например, невесомость, хотя в этом случае происходит путаница между понятиями массы и веса; еще больше сомнений вызывает вообще возможность аргументировать в этом вопросе аподиктическим способом; конечно, может быть, что Кант был прав). Назвать его дуалистом было бы искажением его позиции, мне представляется, что он был ближе к идеалистическому монизму. Пространство он считал априорной формой чувственности, а не атрибутом материи. У него противостояли друг другу гносеологический субъект и вещи в себе, которые, в общем-то, нельзя характеризовать никак. По-видимому, можно сказать, что метафизика после Канта была парализована неспособностью вообще мыслить материю. Старое понимание ее как пространства держалось по привычке и за неимением лучшего.
Как бы то ни было, в начале 20 века, в связи с революционными изменениями в физике, необходимость найти иное понимание материи стала совершенно насущной. И в теории относительности (ТО), и в особенности в квантовой механике (КМ) понимание материи через пространство совершенно непригодно. Обе теории имеют дело с экстремальными ситуациями: ТО - с предельными скоростями, КМ - с наименьшими размерами. В ТО пространственные характеристики тела, а также и некие характеристики самого пространства зависят от скорости. Нельзя использовать в качестве константы материи и ее массу, потому что и она меняется. Еще хуже обстоит дело в КМ. Среди элементарных частиц попадаются такие, которые имеют массу покоя и те, которые ее не имеют; которые движутся со скоростью света и которые вроде бы никуда не движутся; некоторые частицы скорее напоминают собственно частицы, а некоторые скорее напоминают волны, и так далее.
Обе теории, относительно независимо друг от друга, породили новое понятие: энергия. Прежде всего оно было нужно той и другой для того, чтобы охарактеризовать количество материи. Для физики ведь характерно то, что она всегда оперирует количествами. Измерять материю энергией оказалось удобно. И в ТО, и в КМ энергия тела является его константой. Правда, понятие энергии, удобное в этих экстремальных теориях, не так удобно в классической физике, описывающей, например, движение тел среднего размера со средними скоростями. Как раз в обычной жизни энергия тела не является его константой. Она может переходить от одного тела к другому при их взаимодействии. Общая энергия одного и того же тела может быть разной. Это несколько мешает мыслить энергию как неотъемлемый атрибут материи одного данного тела, в качестве констант для одного тела все же больше подходят объем и масса. С другой стороны, закон сохранения энергии говорит о том, что общее количество энергии в закрытой системе не меняется - как, безусловно, и количество материи - так что с некоторыми оговорками энергия как атрибут материи может работать и здесь.
В философии понятие энергии в качестве атрибута материи, вместо пространственности, не появилось. Вероятно, это связано с общим слабым развитием метафизики в 20 веке. Кроме того, понятие энергии перегружено старыми смыслами. Однако подспудные процессы, в которых материя понимается как энергия, идут и в философии. Например, эта идея встречается в синергетике, хотя и не очень отчетливо.
3. В поисках "второй субстанции"
Как только что было показано, материю можно понимать по-разному. Еще более по-разному можно понимать то, что ей противостоит. Сама я выше использовала слово "мысль", но при этом я совершенно не настаиваю на том, что это слово подходит больше других. Чисто формально можно назвать искомое понятие "второй субстанцией", считая первой субстанцией материю.
Как уже было сказано, у Платона материи противопоставлялись идеи, а у Аристотеля - формы. Та и другая теории совершенно явно онтологические, они характеризуют устройство мира и не предполагают человека. Декарт предлагает совсем другой подход. У него материи противостоит res cogitans - не мысль, а явно человек, тот, кто мыслит. Он назван "вещь"[2], по-видимому, для того, чтобы подчеркнуть его субстанциальность, то, что два порядка - и пространственный, и мыслящий - равноположены, равноправны. Философия после Декарта до Канта, насколько я понимаю, придерживалась того же разделения, которое дал Декарт. Основной интригой в ней были аргументы дуалистов и монистов: могут ли в принципе быть две субстанции (Аристотель в свое время веско аргументировал, что нет) и тому подобное. Кант, как уже было сказано, охарактеризовал материю, или "тела", через пространство, однако при этом как бы совсем запретил ее мыслить. Зато мышление о гносеологическом субъекте после него сделалось более корректным, чем мышление о материи. Именно гносеологический субъект стал действительным предметом философии. В сущности, это не далеко от Декарта. Можно считать, что и у Декарта и у Канта вторая субстанция - это гносеологический субъект или, проще говоря, думающий человек. Третьим в этом ряду надо, конечно, поставить Гуссерля.
Одновременно несколько философов начала 20 века, в основном ученики Гуссерля, прежде всего Шелер и Гартман, вернулись от гносеологии к онтологии и предложили ступенчатую иерархию сущего. И у того, и у другого нет идеи двух субстанций, как и вообще понятия субстанция. В их системах лучше говорить не о двух субстанциях, а о двух полюсах. Материи противостоит у них дух. У Шелера интересно понимание духа как абсолютно бессильного, хотя некоторым образом дающего закон. Шелер в своей работе "Место человека в космосе" не раз подчеркивает, что чем онтологически ниже слой бытия, тем он сильнее; чем выше, тем слабее. Самый нижний слой у Шелера - низшая органическая жизнь, и она наиболее сильна. Здесь мы встречаемся с той идеей, о которой я писала выше: материя - это энергия. Следовательно, то, что не материально, не есть энергия. Следовательно, оно бессильно. Как оно существует? Шелер этот вопрос онтологически не разрабатывает, Гартман же разрабатывает и дает на него настолько корректный ответ, что в кратком пересказе он звучит совершенной тавтологией: оно существует свойственным именно ему способом бытия.
Таким образом, мы видим, что искомая "вторая субстанция", то есть то, что противопоставлено материи, иногда помещается, грубо говоря, в мир, а иногда считается, что оно имеет свое бытие в человеке. Если вторая субстанция помещается в мир, ее называют идея, форма, дух (я уже не говорю о большой области религиозной философии, где ее называют Бог). Если она помещается в человека, ее обычно называют мышлением, познанием. Хотелось бы еще проанализировать экзистенциализм, который тоже, как всякая философия, имеет с этим дело, но сейчас уже нет возможности.
Мы только что видели, что пока материя понималась как пространство, "вторая субстанция" понималась как мышление. Их несводимость друг к другу действительно сильно бросается в глаза. После того, как к пространству оказалось нельзя свести и материю, и ее стали понимать как энергию, сначала естественным логическим ходом мысли "вторую субстанцию" стали понимать как абсолютную лишенность энергии. Именно так было у Шелера. Тогда можно мыслить ее в мире, например, как некий закон (имеющий свойственный ему способ бытия). Но очень трудно поместить ее в человека, мышление которого ведь никак нельзя назвать абсолютно бессильным. Каждый знает, что какая-то, пусть часто и слабая, сила у мысли есть. Мыслью можно познать что-то неизвестное, можно придумать что-нибудь новое, можно совершить волевое действие. Мысль - это несомненно какой-то вид изменения, движения, а движение не может быть без энергии, как этому все время учит физика. Другое дело, что связь между энергией и движением в физике сложна и, на мой взгляд, не прояснена до конца. Но все-таки понятию энергии мысль противоположить нельзя.
Каков в этой связи главный атрибут искомой второй субстанции? Я не очень понимаю, какова та идеальная дуалистическая теория 20-21 веков, которая предложит ответ на этот вопрос. Сама я думаю, что этот атрибут должен быть как-то связан с логикой и этикой (а сама вторая субстанция помещаться, по крайней мере отчасти, в человеке). Но сейчас речь не об этом.
Вернемся теперь к тому, ради чего был начат этот обзор: к философским основам психоанализа.
4. "Энергетический монизм" Фрейда
Как хорошо видно из предыдущих рассуждений, новое понимание материи как энергии ставит перед дуализмом большие проблемы. Разумеется, в этой ситуации большое преимущество получает монизм. Поскольку и материя, и мысль не чужды приобщенности к энергии, можно попытаться найти между ними в этом месте точку соприкосновения и взаимоперехода.
Примерно так, насколько я понимаю, мыслил Фрейд. Точно узнать это нельзя. Это было для него интуитивной областью, в которой он лишь нащупывал первые шаги. Интересной особенностью его как философа было то, что он совершенно не считал себя философом. Сам он думал, что он рассуждает не философски, а анализирует данные опыта. Поэтому никаких философских формул наподобие "энергия является совместным атрибутом материи и мысли" у него найти нельзя. Более того, теория материи как энергии, которую я так уверенно изложила выше, ему была в общем-то не известна, потому что он писал примерно в то самое время, что она рождалась в физике (причем физикой он совершенно не интересовался). То, что он вообще стал оперировать понятием энергии в применении к анализу мышления, характеризует его как мыслителя, обладающего гениальной интуицией, способного подхватывать и применять в своей области самые продуктивные идеи своего времени. Можно считать, что он был одним из тех, через кого фактически рождалась нынешнее понимание энергии. Одних физиков было бы мало. Ни ТО, ни КМ обычный человек понять не может. Психоанализ же широко распространился, и вследствие этого произошло распространение идей, которые заложил в него Фрейд.
Что касается принципиальной экзистенциальной неопределенности, в которой обычно находятся профессиональные философы и которая связана с тем, что между противоположными позициями нельзя совершить рациональный выбор, то как раз этим Фрейд не страдал. В этом он действительно был не философ. Когда профессиональный философ осознает, что некий выбор не рационален, а возможен только способом веры, он обычно перестает его делать. Философы устраняются от нерациональных выборов, насколько могут (хотя, конечно, совершают их в обычной жизни, просто как люди). Фрейд, наоборот, имел ясные внерациональные убеждения: он был материалист, позитивист и, что нам сейчас важно, монист. То есть он верил, что жизнь мысли подчиняется законам материи.
Раз есть основания понимать материю как энергию, то и мысль должна подчиняться энергетическим законам. Звучит это вполне логично и кажется заманчивым. Однако прямым путем двигаться здесь не получается.
Минимум один энергетический закон Фрейд знал точно: закон сохранения энергии, и еще один знал скорее всего: второй закон термодинамики (он ведь специализировался сначала как химик). Формулируются они так: 1) в замкнутой системе общее количество энергии неизменно; 2) реакции протекают в направлении возрастания неупорядоченности системы. Напрямую эти законы никак нельзя перевести в термины мышления, иначе получится ерунда: 1) в замкнутой системе (одной голове?) общее количество мыслей всегда одно и то же; 2) мысли текут в направлении неупорядоченности (от правильных к неправильным?). Это шуточное замечание показывает, между прочим, как далека все-таки продолжает оставаться мысль от материи, в том числе и в своих законах.
5. Фрейд о мышлении как энергии
Энергетическую теорию мышления Фрейд разрабатывал сознательно на протяжении всей жизни, хотя в разное время она имела у него разный вид. По существу, эту его теорию приходится реконструировать. Очень большую работу в этом направлении провели французы Лапланш и Понталис (ЛП). Они, во-первых, систематизировали практически все идеи Фрейда[3], во-вторых, собрали, или, скорее, воссоздали две его большие теории: "топику" и "экономику" - именно последняя и представляет собой энергетическую теорию мышления.
Как они пишут в статье "Экономика"[4], в одной из первых своих значительных работ "Entwurf einer Psychologie" (1895)[5] Фрейд придерживается чисто биологического понимания энергии. Он считает, что циркуляция психической энергии - это то же, что распространение возбуждения по нейронам. Препятствия на пути распространения энергии - это синапсы.
ЛП так
передают мысли Фрейда: "Особый случай функционирования
"связанной" энергии представляют собой, по Фрейду, мыслительные
процессы, в которых возрастание нагрузки при сосредоточении внимания сочетается
с перемещением небольших количеств энергии как условием возможности мысли"[6].
Хорошо видно, что Фрейд имеет в виду энергетическую теорию именно мышления, а не, например, только влечения. В будущем построение энергетической теории ("экономики") влечения ему в общем удалось, а в том, что касается мышления, его усилий оказалось очевидно не достаточно.
Давайте, однако, присмотримся внимательнее вообще к его "экономике". ЛП -совершенно справедливо - включили в статью об "экономике" как детальное изложение его мыслей, так и собственные рассуждения относительно природы энергии, в той мере, в какой это необходимо, по их мнению, для понимания теории Фрейда. Может подуматься сначала, что глубоко проникать в теорию энергии, для того, чтобы понять психоанализ, не надо, но это не так. ЛП указывают, что у Фрейда встречается два концепта энергии: "свободная энергия" и "связанная энергия"[7]. Насколько можно судить по их изложению, Фрейд разработал эти понятия не очень отчетливо; примерно можно сказать: ''свободная энергия" бессознательна, а "связанная" входит в концепцию "Я". (В будущем это будет важно.) Пытаясь проанализировать, откуда взялись эти понятия, ЛП приходят, через анализ идей Брейера, к вопросу о концепции энергии в физике того времени - у Гельмгольца, а также, возможно, у других авторов[8] . Они приводят следующий поразительный факт: у всех физиков концептов энергии именно два! Основание деления при этом может не совпадать, как они и показывают на примерах от Гельмгольца до Фрейда. Гельмгольц, пишут они, тоже писал о свободной / связанной энергии, но имел в виду не то же, что Фрейд: свободная энергия у Гельмгольца - это та, которая может преобразовываться в другие виды энергии (допустим, в движение), а связанная существует только в виде теплоты. Фрейд, получается, позаимствовал понятия, но придал им совершенно другое понимание.
Отступление: природа энергии
Поразительно интересен сам факт. Казалось бы, идея энергии - это какой-то принцип. Или, может быть, лучше сказать, что сама энергия должна иметь некую неизменную природу. Выше я писала, например: "Материя имеет природу энергии". Но что такое "природа энергии"? Это вопрос! В философском смысле слова мы вряд ли можем дать на него ответ. Откуда кто-либо может знать, что такое энергия? В физике можно ставить сколько угодно опытов, чтобы дать ответ на любые вопросы, но опыты - то есть вопросы - будут зависеть от предшествующего понимания слова "энергия", то есть, по существу, от концепта. В метафизике можно сколько угодно размышлять над неким вопросом об энергии, но эти размышления будут зависеть или от предыдущей истории слова (например, часто вспоминают в этой связи, как понимал слово "энергия" Аристотель), или от результатов опытов у физиков. Насколько я понимаю, дело упирается тут в некоторую неразрешимую загадку бытия. Я сейчас не берусь даже ее формулировать.
Давайте скажем: всегда есть два вида энергии. Когда я училась в школе, говорили так: энергия бывает кинетическая и потенциальная. Кинетическая энергия тела зависит от его скорости: E=mv2. Потенциальная зависит от его положения в пространстве: E=mgh.
В чем тут предельный смысл противопоставления? На этот вопрос я ответить не могу. Во всяком случае, явно присутствует мысль, что потенциальная энергия может перейти в кинетическую. Когда тело упадет со своей высоты h, оно приобретет скорость v. Это соответствует пониманию "потенциальности": потенциальное - это то, что может быть, но его нет.
Есть два типа
энергии даже в ТО и КМ: можно вычислять энергию в соответствии с формулой E=mc2, а можно вычислять ее по
формуле E=ħν, что
позволяет переводить величины и результаты друг в друга и тому подобное. Не
зависит ли наличие двух формул в теориях от изначального двойственного
понимания энергии? На этот вопрос я сейчас не берусь отвечать.
Короче говоря, есть два типа энергии в физике. Вернемся сейчас к двум типам у Фрейда.
(конец отступления)
Сейчас я временно отвлекусь от ЛП и замечу, что в другом месте у Фрейда, мне кажется, сформулирована иными словами та же проблема. А именно, в "По ту сторону принципа удовольствия" он пишет, что очень сложно определить, что такое удовольствие и желание[9]. Рассматривая это на примере полового возбуждения, он указывает: с одной стороны, некоторое удовольствие есть в самом по себе желании. Когда появляется напряжение в половых органах, обычно нет желания, чтобы оно исчезло, скорее удовольствие связывается с его нарастанием. С другой стороны, оргазм, или снятие возбуждения - это удовольствие совсем другого типа. Если оперировать простым понятием энергии, то вообще, по-видимому, невозможно описать, что тут происходит. К чему стремится организм: к тому, чтобы повысить свою энергию или к тому, чтобы понизить? Или это она таким сложным образом остается неизменной? Или это потенциальная переходит в кинетическую? Или свободная в смысле Гельмгольца (та, которая способна превращаться) переходит в связанную в смысле Гельмгольца (которая существует только в виде теплоты)? Последний вариант, как ни нелепо он звучит на первый взгляд, возможно, не так уж далек от истины.
Я тоже, в согласии с Фрейдом, полагаю, что биологические процессы, особенно связанные с удовлетворением (удовольствием), подчиняются энергетическим законам и, видимо, идут в сторону перехода потенциальной, или Гельмгольц-свободной энергии, в Гельмгольц-связанную, что на более привычном языке термодинамики означает: они идут с возрастанием энтропии.
Являются ли мыслительные процессы биологическими? Подчиняются ли они физическим законам? Есть веские аргументы как за такое отождествление, так и против него. Давайте предварительно их исследуем.
За.
1. Мыслительный процесс есть некий процесс, имеющий свое бытие в условиях, близких к реальности. По-видимому, надо сказать: мыслительные процессы в какой-то мере подчиняются если не законам сохранения, то по крайней мере закону достаточного основания. Они не начинаются ни с того и с сего и не кончаются в ничто, иначе у нас в умах непредсказуемо возникали бы совершенно любые мысли. Мысли - не до конца - подчиняются закону, если можно так выразиться, общей связанности реальности: они обычно чему-то соответствуют, начинаются с какого-то импульса, кончаются каким-то результатом (это очень плохо сказано, но сейчас нет возможности уточнять), преследуют какую-то цель, почти всегда элементарно связываются между собой и т.п.
2. Мышление реализуется на базе головного мозга, которые уж несомненно является объектом природного мира и не может не подчиняться физическим законам.
Против.
1. Против приравнивания мыслительного действия к физическому сильно протестует здравый смысл. Уже не говоря о том, что мысли вообще очень не похожи на материальные предметы, нужно отметить несколько отличий в законах, по которым они существуют. Прежде всего, в своем мышлении мы, по-видимому, до какой-то степени свободны. У каждого, вероятно, есть опыт мыслей, по видимости не соответствующих реальности и ничем не вызванных. Представляется, что если бы мышление протекало как большинство других физических процессов, оно было бы гораздо однообразнее, чем оно есть, и неясно, как было бы возможно творчество и создание нового (например, априорные синтетические суждения в математике).
Все эти аргументы не абсолютны и в принципе опровержимы.
2. Более серьезный аргумент. Мыслительный процесс, каков бы он ни был, приводит к увеличению знания. В терминах термодинамики / теории информации, мышление - это увеличение упорядоченности (возможно, даже информации?), уменьшение энтропии. А физический процесс идет в сторону увеличения энтропии. Простое их приравнивание дает абсурдный результат, уже сформулированный выше в виде шутки: максимальное знание в сфере мысли соответствует максимальному хаосу в сфере мозга.
Этот аргумент можно опровергнуть с точки зрения физики, если учесть, что мозг - не замкнутая система (второй закон термодинамики действует только в замкнутых системах), и у него есть постоянный внешний источник энергии. Организм - или, лучше сказать, тело - постоянно кормит свой мозг.
Нужно сразу оговориться: абсолютная невозможность совмещения мышления с физическим процессом этим снимается, но причина мышления этим не найдена, и все же ситуация продолжает оставаться неясной. При постоянном поступлении энергии, конечно, процесс может идти в сторону упорядочивания. Но зачем? Это остается вопросом, особенно в случае теоретического мышления и всяческих видов бескорыстного размышления. Их соответствие физическим метаморфозам энергии от Гельмгольц-свободной до Гельмгольц-связанной очень трудно объяснить, если не принять гипотезу некоторого отдельно действующего независимого фактора Х.
К тому же общее количество энергии в системе - теперь уже другой - должно все же оставаться постоянным, и энтропия всей системы должна возрастать. Границы этой системы, правда, настолько широки, что практически закон теряет смысл. Мозг - это система, открытая своему телу, тело - система, открытая природе, и даже общая совокупность всей биологической природы земли еще продолжает оставаться открытой. Закрывается система только после того, как ее расширишь до всей вселенной. Возможно, с некоторым приближением можно ограничиться системой солнце-земля. В этой системе, по крайней мере, нет явных внешних источников энергии.
Но для наших целей - подсчитать изменение энергии и энтропии системы в результате процесса мышления - такая система, к сожалению, не пригодна. На состоянии солнца едва ли отражаются мои мысли!
Итак, возможность сведения мыслительных процессов к физическим не опровергнута, но все же она представляется не слишком вероятной. Хотя солнце - это мощный источник энергии, остается трудно вообразить, как его свет смог привести к такому усложнению энергетически-энтропийных процессов, как появление в Древней Греции философии и математики! (Что, впрочем, широко известный и достаточно дилетантский ход мысли.)
Теперь нужно сказать: в определенных границах энергетический подход к мышлению продуктивен и, видимо, правомерен. Один из таких случаев - решение проблемы. При этом нужно трактовать широко, что такое вообще проблема (см. "Виды проблематизации"). В частности, проблемная ситуация может принимать вид неопределенного недовольства, вопрошания, запроса бытия и т.п. Решение проблемы всегда доставляет удовольствие, иногда даже сильное (тут возможно много частных вариантов, которые мы сейчас не будем обсуждать). Мне представляется, что именно критерий удовольствие / неудовольствие играет тут решающую роль. Если мыслительный процесс начинается с неудовольствия и заканчивается удовольствием, то это, можно сказать, наверняка биологический процесс, потому что само удовольствие, мне думается, по природе своей явление биологическое. Его не помыслишь у компьютеров.
В ситуации решения проблемы снова становится актуальным вопрос о процессах энтропии. Как мы видели выше, в общем и целом аргумент "хаотизация мозга при мышлении" не работает, потому что в мозг поступает энергия из внешнего источника. Однако этот аргумент снова начинает работать, когда речь идет о быстром решении проблемы, поскольку в смысле пищевого состояния мозга момент времени t1 до решения и момент t2 после решения вряд ли сильно различаются. Более того, если при мышлении мозг сам начинает активно требовать у организма сахар (я думаю, многим знакомо чувство голода в библиотеке), то это, по-видимому, означает, что идет энергозатратный процесс, движущая сила которого - не в избытке энергии.
Есть, между прочим, очень похожий случай в химии: когда химическая реакция идет с поглощением энергии. Например, когда сода растворяется в воде, стакан быстро охлаждается. Эта реакция требует энергии и забирает ее у среды; считается, что ее движущая сила - увеличение энтропии системы (система тут "стакан-сода-вода").
Похоже, что решение проблемы чем-то напоминает растворение соды.
И что самое поразительное: по-латыни слова "решать" и "растворять" - это одно и то же слово: "solvere"! (Которое еще означает "отвязывать").
Последнее замечание в скобках наводит на следующую мысль. Если применять к мышлению энергетическую модель Гельмгольца, не все получается хорошо, по крайней мере, выявляются мешающие вербальные противоречия. Еще раз напомню, что Гельмгольц называет первое состояние энергии свободным, а второе связанным, и есть веские основания предполагать, что движущей силой превращения энергии из Гельмгольц-свободной в Гельмгольц-связанную является увеличение энтропии системы. А энтропийное состояние представляется каким-то перемешанным, "растворенным", "разрешенным", то есть именно что "развязанным", а не "связанным". Вот если бы исходное состояние назвать "раздельным", а конечное как-нибудь типа "растворенным", было бы - на уровне слов, конечно - мне кажется, понятнее.
Тогда, возможно, сложилась бы и энергетическая модель мышления. По крайней мере, я вижу такую возможность для частного случая решения проблемы, причем яснее всего это для случая вербальной проблемы, связанной с разницей значений слов (этот вид проблематизации подробно рассмотрен у меня в "Математике смысла"). Проблематизацию следовало бы считать неким потенциалом, то есть, корректнее говоря, разностью потенциалов "смысловых значений" в различных участках общего объема знания. При этом параллельно можно было бы считать ее разностью потенциалов на нейронах в разных, как-то связанных между собой, участках мозгах. Считать такую точку зрения эпифеноменализмом и психофизическим монизмом ни в коем случае не следует. Идеальная "сила мысли" в ней непременно присутствует. Некоторые мысли, правда, думались бы сами собой, что соответствовало бы случаю очень высокой разницы потенциалов при очень сильной связи участков (на уровне субстрата, то есть мозга). Но это и вполне соответствует опытным данным о мышлении. Я думаю, каждый согласится, что иногда нельзя не подумать вполне определенную по ситуации мысль. Например, если я вижу написанное уравнение 2х=4, то я вряд смогу удержаться от того, чтобы мысленно не решить его: х=2. Как реализовано такое мышление в смысле организации нейронов? (В компьютере это был бы алгоритм, но в мозге вряд ли). Это очень сложный вопрос. Сейчас не стоит в него углубляться. Однако чаще, мне кажется, мысль сама прокладывает себе пути между своими потенциалами - возможно, по своим нейронам, а может быть, даже и не только. Я совсем не исключаю, что окажутся верными какие-нибудь очень экстравагантные гипотезы относительно взаимодействия души человека и чего-нибудь типа Бога, общемирового космического Разума, кармического закона и т.п. (Но это и не обязательно).
Возвращаясь к типам энергии, скажем, что, по-видимому, если считать действительными оба энергетические закона, закон сохранения энергии и закон увеличения энтропии, то следует сказать, что видов энергии непременно два. Один тип энергии характеризует систему до протекания процесса, второй - после, причем сам процесс протекает в направлении увеличения энтропии. Гельмгольц называет первую энергию свободной, вторую связанной, но второй термин, мне кажется, не удачен. Можно назвать первую энергию потенциальной, вторую - кинетической (если речь о системе, в которой в результате процесса выделилась теплота, то это будет кинетическая энергия движения молекул). Еще лучше называть вторую энергию как-нибудь типа "растворенной".
Это было о мышлении. Теперь надо вернуться к той проблеме, которую я упомянула выше: желание и удовлетворение. Напомню, что в "По ту сторону принципа удовольствия" Фрейд писал, что проблема желания / удовлетворения не разработана, и ее очень трудно разрешить на энергетическом языке. В той работе он ввел так называемый "инстинкт смерти" - идея, которую трудно понять без многочисленных разъяснений. В одном месте он называет то же самое более, мне кажется, метко: "принцип нирваны". Это стремление организма к покою; в вышеизложенной термодинамической модели нирваной будет состояние максимальной энтропии. Фрейд прибегал еще к нескольким ситуационным постулированиям, например, вводил "принцип постоянства энергии" и т.п. Наконец, как указывают ЛП, одна из наиболее продуктивных его идей - идея двух типов энергии: свободной и связанной.
Как я уже писала выше, ЛП тут же замечают: с терминами Гельмгольца эти два термина Фрейда путать не следует, значения у них разные. По Фрейду, свободная энергия - это энергия так называемого "первичного процесса", или, говоря проще, энергия влечения, бессознательного, имеющая чисто биологический характер. Свободная энергия может циркулировать в мозге по своим законам, не переходя в связанную (напомню, что у Гельмгольца переход свободной энергии в связанную, то есть тепловую, был термодинамической необходимостью).
Что такое по
Фрейду связывание энергии? Как справедливо пишут ЛП, вопрос этот разработан у
него не до конца. По отдельным его мыслям в разных вещах складывается такая
картина (я буду опираться как на ЛП, так и на собственное понимание Фрейда): связывание
энергии переводит некое содержание из бессознательного состояния в сознательное.
Связывание касается не столько самой по себе энергии, сколько нейронов, по
которым она циркулирует, или, в более поздних версиях, оно представляет собой
психическое связывание мыслей между собой. Имеется некая общесвязанная масса
(может быть, нейронов, а может быть, мыслей): это система "Я". Если
некий энергетический процесс протекает помимо этой массы, то он, с одной
стороны, бессознателен, с другой стороны, некоторым образом нарушает
целостность Я (мне кажется, это плохо проясненный у Фрейда момент). Чем больше
первичной, то есть Фрейд-свободной, энергии связалось с общей массой Я и стало,
таким образом, Фрейд-связанным, тем спокойнее общее целое, тем оно ближе и к
состоянию нирваны. В связанной массе Я тоже протекают свои энергетические
процессы, более того, они как-то связаны с теми процессами, которые протекают в
области бессознательного, где циркулирует свободная энергия. Фрейд пользуется
для них термином "вторичный процесс". Вторичные процессы слабее
первичных. Возможно, он предполагал, что вторичные процессы являются неким
отражением первичных. Это мнение было бы вполне органично для его эпифеноменалистского
философского умонастроения. Однако с остальной теорией связывания энергии это,
по-моему, почти никак не согласуется.
Следует обратить внимание, что связывание энергии у Фрейда предполагает действие осознавания, а последнее почти непременно требует слов. Совершенно очевидно, что это находится в полном согласии с общей реальностью психоанализа. В клинической практике пациент считается больным постольку, поскольку не знает о чем-то у себя: или о каких-то своих желаниях, или о каких-то конфликтах, или о травмах, или еще о чем-то. Само по себе желание или сам по себе конфликт не патогенны. Психоанализ от них не лечит. Патогенно именно незнание, и психоанализ лечит от него: доводит желания, конфликты, травмы и т.п. до осознавания. (Замечу на всякий случай для тех, кому все это кажется чушью: клинические критерии показывают, что методика эта довольно эффективная!)
Каким образом описать осознавание на языке энергетических превращений? Прежде всего, надо сказать, что от самой по себе идеи Фрейда о связывании отказываться ни в коем случае не следует. Связывание - по-видимому, важнейший в психической реальности процесс, будь то речь об интеграции Я в целостную личность или о создании связной теории из мыслей. Однако идея Фрейда о превращении свободной энергии в связанную мне не очень нравится. С этим надо будет разобраться в дальнейшем.
(продолжается )
[1] Это прекрасно сделано в книге С.Приста "Теории сознания".
[2] К тому же слово res по-латыни не имеет, насколько мне известно, того непременного смысла неодушевленности, который для него характерен в русском языке (и, видимо, в других современных). Слово res, по-видимому, однокоренное с словом realitas, хотя в точности я не уверена. Словосочетание ordo rerum, порядок вещей, употреблялось для обозначения всего, что происходит.
[3] Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу. М., 1996
[4] Указ. соч., с. 580.
[5] Этой работы в его Полном собрании сочинений (S. Freud. Gesammelte werke, Bb. 1-18, London, 1952) нет. Что именно они так назвали, я пока не поняла.
[6] Указ. соч., с. 588.
[7] Указ. соч., с. 449.
[8] Указ. соч., с. 585.
[9] "Мы были бы очень признательны той философской или психологической теории, которая могла бы нам пояснить, каково значение того императивного характера, какой имеет для нас чувство удовольствия или неудовольствия. ...К сожалению, нам не предлагают ничего приемлемого в этом смысле. Это самая темная и недоступная область психической жизни, и если для нас никак невозможно обойти ее совсем, то, по моему мнению, самое свободное предположение будет и самым лучшим. Мы решились поставить удовольствие и неудовольствие в зависимость от количества имеющегося в душевной жизни и не связанного как-либо возбуждения таким образом, что неудовольствие соответствует повышению, а удовольствие — понижению этого количества." З. Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия. С. 377.