Вообще: также частное описание островной каменной гряды, к которой
принадлежат
Соловки, и топография Соловецкаго монастыря с его островами;
с приобщением морскаго путешествия в 1789 году, в оный монастырь, представленное в писмах Архангельским именитым Гражданином Санктпетербургской Императорской Академии Наук Корреспондентом и Членом Волнаго Економическаго Общества АЛЕКСАНДРОМ ФОМИНЫМ.
РАЗДЕЛ ВТОРЫЙ, содержащий Писма из путешествия в Соловецкий
монастырь, 1789 года.
ПИСЬМО XIV
Соловецкий монастырь, 3 июля 1789.
Более суток пробыли мы на Заячьем острове, имея в виду здешнее прославленное место. Ветр веял все с одной стороны, т.е. N. O. прямо противной и довольно усильчивой. Наконец решились мы преодолеть, нещадением наших сил, его упорчивость, и пустилися 1 июля по утру в 9 часов бечевою, подле берега Заяцкаго острова. Трудно было откалываться от подводных камней, около берега лежащих, кои безпрестанно стучали во дно и киль нашего судна. Добравшись близь островка, неподалеку от Заяцкаго лежащаго, называемаго Парусная луда, пустились к нему на гребях, и миновав его, приближились к берегу Соловецкаго острова, черезь что получили небольшой выигрыш в ветре; растянув паруса с помощью весел добились напоследок до ворот гавани монастырской, ознаменованных по обеим сторонам прохода деревянными крестами, в каменных насыпях водруженными. В один час за полдень вошли мы в сие спокойное отишие.
Отвыкнув через 6 дней от прения на многолюдныя собрания, и будучи в сие время окружены, при редковиденных животных, представлениями голыя и чаще грубыя и устрашительныя природы, вдруг объяты стали мы усладительною переменою. Небольшие открытыя суда, называемыя весновальскими карбасами, наполненные людьми, одно за другим, выходили против нас в море; крик густаго множества чаек, по воздуху летающих, на камнях сидящих и на воде плавающих, представлял атмосферу торжествующею; вид монастыря, показавшийся нам странным и величественным, предстоял пред нами. В таковом обуянии привалили к пристани. Где в небольшом пространстве нашли тесноту толпящихся людей, собирающихся на суда и отваливающих в море. Служитель монастырской, распрося об нас от нашей свиты, явился к нам и показал учтивым образом для квартирования нам хорошую светлицу, против самой гавани, подле стены монастырской, в которую мы немедленно поселились. Выход из гавани судов продолжался, и людство, толпящееся на пристанях, умалялось. Вскоре посетили нас отец казначей Арсений и соборной монах Кириак, урождением наши земляки и знаемые. По отпуске их, предстал к нам отрядный церковнослужитель с предварительным вежливым вопросом, сколько для всех пассажиров нашего судна потребно будет служить больших молебнов, называемых сороковыми? Мы, распрося у всех своих работников, не меньше нашего в сем случае чивости оказавших, дали ему требуемой ответ, а он во извинение себя рассказал, что сей обряд по приплаве каждого судна исполняется, и по записке доносится о том отцу Архимандриту, который по таковым известиям чреду служеб распоряжает, и уведомляет о времени совершения их тех, до кого оная дойдет.
Благопристойность от нас требовала засвидетельствовать почтение отцу Архимандриту Иерониму. При сем случае приличным нашли поднесть в почесть несколько свежих цитронов, апельсинов и прочего съестнаго, как иностранную новизну, недавно в Архангельск на кораблях привезенную. Благосклонный прием от сего отца изобразил в нем довольную учтивость, соединяемую с начальническою осанкою; но в сопряжении сих качестви в употреблении их проникало нечто от гражданскаго отличное и принужденное; разговоры открыли в нем душу кроткую и простоту воспитания. Он был прежде священником деревенским, где идеальной свет мало известен, и постригся здесь в монашество; а по древнему сего монастыря уставу, о постановлении властей из тутошних постриженников, общим желанием и старанием Соловецкаго монашествующаго братства достиг начальнической степени. Побыв у него нарочитое время и приняв обычное благословение, пошли мы на торг, состоящих в десяти лавках, занимаемых иностранными и Московскими товарами, принадлежащими Онежским купцам. Они уже готовились отъезжать в свое место, и еще задерживались сбором, за проданныя вещи, денег. Съезд их и приморскаго народа бывает сюда ежегодно на 29 число июня и с того времени до 1 июля. Последние от первых покупают одеждныя потребности, шелковыя, шерстяныя, бумажныя и холщовыя, коих большая часть состоит из так называемых крестьянских товаров. Походив между довольным еще числом поморскаго народа, пришли мы в квартиру, куда прислано от отца Архимандрита на нескольких блюдах горячее и холодное рыбное кушанье, подливо и квас. Посланный притом объявил, чтоб все служители наши, по гостеприемному обительному уставу, ходили обедать и ужинать на общую монастырскую трапезу (1); ибо сие право всем богомольцам от монастыря даруется.
Погода была прохладительная и приятность ее не допускала к нам
сна. Мы ходили внутрь и вне монастырской ограды; ибо оная имея при
воротах караул, не затворяется; смотрели на множество, по крышкам
и подле дорог, покоящихся с молодыми птенцами чаек, кои людскаго
приближения ни мало не боятся, естли не покажешь вида их схватить.
Вид солнца или преломленныя его лучи изобразясь в густоте атмосферы,
показывают его здесь в сие время плавающим над морским горизонтом
через всю короткую ночь в тусклом образе. Но только начал проникать
естественной блеск сих лучей, то поднялся громкой крик чаек, во
всех сторонах воспаряющих. Оне как будто возбуждали друг друга,
и облетев пространство монастыря при возглашениях, спешили на воды,
для приобретения себе и детям пищи. Надлежало остерегаться, чтобы
желудочное их испущение не замарало платья, от чего не свобождается
часто начальничья одежда. (2) Голуби в немалом количестве молча
облетывали и сидели с детьми близь дороги и на крышках, не пугаясь
даже людей.
Благовест к утрени позвал нас в церковь. По отслушании духовной
службы, сон нас лишил удовольствия продолжать обозрения. Между каждым
церковным пением, при коих мы присутствовали, осматривали мы примечательные
места с предводительством отцов казначея, ризничаго других чиновников.
Библиотека лучшая содержалась в особой книгохранительнице. Вновь
переведенных и напечатанных отеческих книг вовсе в ней не видно,
а светских и запаха не было; не малое же их собрание хранится в
кладовой палате, по большей части истории святых отцов и мучеников,
содержащияся в Минеях четьих, отечниках и патериках, письменных
и печатных. Есть так же все книги о обрядах и догматах религии и
церьковнослубные: но богословских, кроме библии и слов древних отцов,
в обеих собраниях не видал. Впрочем вся книжная громада содержит
только наставления к покаянию и смиренномудрию, так же законы о
удручении плоти, и о подражании отличившимся в сей добродетели святым,
из оснований древняго ориентальнаго учения и его последователей
почерпаемые.
Ежедневно видели мы после каждаго обеда и ужина выходящих из за трапезы, хозяйствующих и угощаемых чернцов и мирян, каждого с кусками хлеба и рыбы в руках, и встречающее их стадо чаек. Насыщенныя трапезователи бросали к алчущим птицам в воздух и на землю избыточные столовые укруги. Видели также всегда, что голубей стадо кормили мельники и хлебари зернами и мякиною. И так множество хозяев, гостей и служащих имеет здесь угощение в толиком количестве съестнаго, которое всем налагает должность, его остатками, питать возлюбленных отцами животных, и разбрасывать им, для удовольствия хозяйствующих, обилие монастырское.
В кельях монашествующих избыточествовала везде неопрятность, а
привычка к ней вовсе отняла от жителей брезгливость. Средней и верхней
ярусы келей нагревают истопники печами, в нижних этажах складенными:
излишнее с низу тепло пусщают вверх сами хозяева посредством душников
или отверстий, в полах проделанных. Сказывают, для сей причины жгут
в оных печах толстые дрова два и три дня беспрестанно, и запасают
таким образом тепло на неделю. Естественно вообразить можно, что
при окончании топления и в первые дни после онаго в нижнем жилье
должно быть великому жару, для непривыкших несносному.
Работники монастырские, исправляющие дела вне монастыря, как то
кожевники, кузнецы, бочкари, скотоводцы и проч.; имеют при своих
избах учрежденныя кухни и поваров, припасы к ним отдельно посылаются
с избытками, кои они чайкам давать обязаны.
Работы при всех мастерствах учреждены везде, с излишним отягощением
економии, порядочно, и снабдены удивительными механическими и гидравлическими
пособиями: например, мельница, посредством водянаго колеса, обращает
три стана жерновов, и сверх того пристроенными пальцами, наподобе
рук могущих держать решета и сита, просеиват муку; квасоварня жолобами
принимает с озера воду в котлы, жолобами опущает ее во дщаны, и
жолобами переводит квас в стоящие в отдаленных погребах, через разные
на тех жолобах прорези и под ними воронки, большие штикфаты; и тому
подобное. Все таковые выгодные заведения приписывают монастыряне
Св. Филиппу Игумену, бывшему потом Московским Митрополитом. Следовательно
монастырские работы не требуют от людей более как механическаго
посильнаго содействия; разум для них не нужен.
Скромность меня удерживала от усилия об открытии записок производимых нарочными служителями о точном числе приезжающих в монастырь ежегодно богомольцев; ибо известно по многим обстоятельствам, что их не менее десяти тысяч в лето бывает. Со стороны Санктпетербурга и Новагорода великого их перегринации сюда на день Пятдесятницы трудными Повенецкими дорогами пробираются, вся приморская окружность с летняго и Карельскаго берегов на 29 Июня сплывается; а чрез Архангельск из внутренней России и из него с окольностями, более пяти тысяч в лето, по полицейским запискам, на судах отправляется. От тщета доходов сей обители надлежит нам удерживаться: но должно оправдать всегдашнее изъяснение монастырян, что к пропитанию их и к удовольствию приезжающих гостей, Чудотворцовы благословения довольны, и они не знают ни в чем нужды.
Если вы л. д. желаете от меня узнать о разумном просвещении и нравственности
черноризцев и бельцов, Соловки безженно населяющих, то таковое познание
увидите основательнее из описания о состоянии разумности и нравов
приморских жителей, из коих все скопление сих островских вечных
и временных обитателей, кроме малого числа иноградцов, составляется.
Страны Беломорские, удаленные от сообщения больших городов, не занялись
еще роскошью влекущею за собой большее число человеческих потребностей,
кои по тому составляя малый кружок нужд, легко введенными праотеческими
примерами выполняются. В таком состоянии люди не находят повода
напрягать разум к новым выдумкам и изощрять его к изобретению пособий,
для удовлетворения являющихся вновь потребностей. Поелику же таковая
флегматическая неупотребительность сил разумных никогда не была
там возбуждена зарею учености и мерцанием различных ее руководств,
из числа коих по крайней мере навыком чтения и употреблением разведенных
книг; то следует, что сии поморцы не имеют способов к употреблению
идеальных разширений. Следовательно, разумы их остаются в бездействии,
семена оных разумов не разтворяются, ростки сих семян не распускаются,
и способности, опираясь на примеры прародительские, тупеют и чахнут.
Нравы Беломорцев, по причине отдаленных между собой их малочисленных
разселений редко чужеземцами посещаемых, образовали их, при простоте
жизни, неповоротливыми, смирными, мягкими, грубыми без суровости,
не поползновенными к краже, в опийстве неумеренными и лучшее удовольствие
в нем находящими, к подчиненности способными, робкими и гостеприемными.
Словом, они украшаются качествами простого доброго человека (3).
Из сего начертания л. д.! образуйте источники и состояние разумности и нравственности, обнаруживающия умоначертание и нравы! Соловьян, не имеющих к перемене воспитательной их жизни иных поводов кроме обыкновенного всем монастырянам нравственного влияния, происходящего от безженного жития и без напрягательной деятельности разума. Они укоренились в непоползновенности к допущению роскоши, потому что соблазн ее к ним не приближается; нет им причины и опасности помышлять о недостатке, для того что умоначертание их не вмещает отдаленных понятий о возможностях, а чувства представляют всегдашние избытки, не показав еще примера нужды; нет надобности, для поспешествования дел, новые чинить изобретения, за тем что они в прежних производствах не чувствуют недостатков: следовательно не надобно им много разума, не зачем ломать голову. Но скажете, что по свободности монашеской жизни, долженствует в монастыре пребывать ученость или по крайней мере ея вкус. Я вам отвечаю фигурально: суровость соседствующаго к полярному поясу морскаго воздуха всегда ее отгоняла. Общие черноризцы, кроме Иеромонахов, читать не умеют.
Проживши в ставропигиальной обители Соловецкой двои сутки, простились мы с отцом Архимандритом, который нас во все сие время удостаивал кушаньем со своей кухни, и еще при засвидетельствовании нашей за то благодарности и испрошении абшита, усиливался нас задержать обязательным подчиванием. Я оканчиваю сие писмо походя на судно.
Примечания на писмо
(1) Трапеза означает в монастырях 1) покой, в коем поставляется общий стол. 2) Самой стол с обедною и ужинною снедью. От древняго первенствующия церкви обычая общих столов при христианских собраниях произошло обыкновение строить при церквах отделения, называемые трапезою, несмотря на то, что оное благочестивое обыкновение общих столов давно пресеклось, почему и составляет сие отделение прихожую, церковную: но возобновлено оно по заведении монашеских обществ при монастырях. Имя трапеза, составило глагол трапезовть, т. е. обедать или ужинать. В Соловецком монастыре при Успенской церкви выстроена весьма пространная трапеза в коей набираются столы братские и служительские отделенно. При первых, кои называются братской трапезой, обедают монахи и все приезжающие богомольцы, кроме женскаго пола; при вторых трапезуют соборные и Чудотворцевы церковнослужители. Богомольцы женскаго пола угожаются вне монастыря в гостиных покоях из особой кухни.
(2) Когда я был малолетним в монастыре, тогда резвясь навязывал на концы долгой веревочки хлебные целые полуломти, каковых в то время обыкновенно, на братской и работничей трапезе, пред каждого человека по паре полагалось, и сии связанные куски бросал я один после другого вверх, где их схватя две чайки проглатывали, без помешательства их огромности, коя в каждом куске составляла длину 6, ширину 2 ?, а толщину ? вершка. Но как связывающая их нить мешала им разлетаться, то по малому упору, одна из проглотивших чаек свободно выпускала чечулю целою. За таковую, многократно делаемую насмешку наказан я был, при случае нечаянного наступления на цыпленка, от великого множества надо мною собравшихся, кричащих чаек, кои шляпу мою схватя меня клевали от чего малоуспешно обороняясь палкою, спасся я убегом под закрытие. Монастыряна в числе добродетелей полагают питать их, и оставлять неприкосновенными.
(3) Несмотря на краткость времени, после образования новых Беломорских городов Онега и Кеми и по введении в них чиноначальства из людей среднероссийских, весьма чувствительная перемена оказывается в понятиях и нравственности приморских жителей. Но оная перемена первое взяла начало от роскоши и от злоупотребительнаго изощрения разума. Естество человеческое само по себе преимущественно подвержено суетности, и честолюбие им обладает безпредельно. Открытое в 1788 году в Онеге двоеклассное училище представляет тому опытное доказательство; ибо в оном рассаднике разверзание ростков разумных семян поморских, приемлет скорое начало, и острота детских понятий не уступает ни одной полосе России; о чем я по должности* свидетельствую и хвалюсь.
*Сочинитель был пред сим Директор народных училищ Архангельского Наместничества.
(Академия Наук, СПБ. 1797 г., стр. 197, 8 д. л. с тремя гравированными картами)