Всякое историческое место имеет свой особенный дух, особенность, главное свойство.
Каждый приезжающий ощущает его по-своему - в зависимости от наиболее яркого впечатления, поразившего ум или воображение. Как-то чувствуют его и местные жители, но у них, прежде всего уроженцев, за редким исключением это чувствование приглушено привычкой и, как это ни странно, хорошим знанием своих мест. Чтобы почувствовать, нужна перемена, неожиданность, отвращение от обыденности. Описать появившееся ощущение всегда бывает сложно, частности отвлекают от главного, преждебыв-шие образы заслоняют новые и толкают к привычным объяснениям. Порой лучше оставить впечатление в бессловесной форме, не записывать его, не искажать. Однако иногда слова возникают сами собой. Если бы меня, приезжающего, спросили о главном свойстве Соловков, я бы назвал безграничность. Безграничность, которая предполагает отсутствие не только внешних границ, но и стертость внутренних; безграничность, близкую к беспредельности и цельности одновременно. Эта безграничность отчетливо различима на фоне того бесспорного обстоятельства, что Соловки в целом и со стороны исторической, и со стороны культурной, и со стороны духовной представляют собой пограничную (маргинальную) область, символом которой долгие столетия был стоявший на берегу бурного моря неподвижный деревянный крест. Теперь от него, некогда многократно повторенного на причудливой ленте берега, остался лишь пенек. Но от сокрушения видимого знака сущность не изменилась.
Стоящие при границе Соловки - безграничны. Сами являющиеся частью границы, они - разрыв в ней. Не почувствовать этого невозможно. Уже движение к островам готовит к восприятию их главного свойства. Туда нельзя добраться сухим путем с ясно проведенной линией дороги. Нужно идти через море. Или лететь. Ни на воде, ни в воздухе нет границ, и не остается следов. Открытое море - символ необъятности и непрерывности. Небо же не просто безгранично, оно бесконечно. Как бесконечна изменчивость северного небосклона. Как бесконечна Вселенная. Как бесконечен Бог. Путешествие с материка на острова заставляет повстречаться с двумя вольными стихиями - морем и небом. Это как очищение. Обязательная пауза между тем, что уже осталось за кормой, и тем, что еще впереди. Отдых глазам и первый толчок душе, открывающейся новым впечатлениям. Вот, наконец, земля. Сначала кажется, что она ясно отделена от моря линией прибоя. Но потом оказывается, что линия эта постоянно размывается - приливом, отливом и... небом. На Севере - особенно на заре - никогда не поймешь точно, где граница между небом и морем. Они слиты в единую стихию. А где грань, отделяющая небо от земли? Где оно начинается - у самой поверхности? над верхушками елей? там, где летают птицы? Слитое с водами низкое северное небо словно ложится на каменистую твердь. Небо, море, земля составляют одну непрерывность, континуум, единый круг, действующий на воображение не отдельными своими частями, а целиком. В этом единстве заключена одна из тайн островной природы. Размытость границ присуща и Соловецкому лесу. Прибрежная тундра незаметно превращается в тайгу с крепкими, невысокими соснами, та - в смешанный лес. Метаморфоза совершается за несколько минут не очень быстрого шага. Вы идете дальше.
И вот уже лес непонятно как обратился пестрым болотцем, а оно - озерком. Все это напоминает сон - яркие и отчетливые образы быстрой совершенно незаметно приходят на смену друг другу. Одна определенность превращается в другую без ясной границы или паузы в середине. А постройки! Кажется, они всегда стояли на своих местах, врастали в землю или вырастали из нее, плоть от ее плоти, камни от ее камней, глины от ее глин. Замшелые валуны крепостной стены - родные братья таких же замшелых валунов, лежащих в лесу. Твердыни древних соборов столь же неподвижны, как и небольшие острова в бухте. Истлевающие лесные избушки истлевают вместе со стоящими рядом умершими деревьями. Каменные дамбы сливаются с берегом, и не отыскать места, где кончила творить природа и ее сменил человек. Даже бревна лагерных бараков, посеребренные временем, отражают причудливые переливы неба так же, как и покрытые лемехом главы монастыря. И уже нельзя представить Соловецкие горы - Секирную - Елеон и Голгофу - без церквей, высоко поднятых над лесом и отчетливо белеющих из дальнего морского далека. Все крепко соединилось, срослось; пытаться разнять - рвать по живому. Впечатление от видимого не оставляет при мысленном обращении к тому, что отошло. История Соловков, этого, на первый взгляд, безнадежно потерянного в Полуночном море архипелага, при внимательном рассмотрении, оказывается неожиданно, глубоко внедрена в самые чувствительные, пульсирующие сплетения русской судьбы... XIV век - век во многом начальный - еще за границей соловецкой истории. Вымороженная, бесснежная почва того века была озарена теплым светом великого Преподобного; людие седящии во тме видеиш свет ве-лий. Спустя несколько десятилетий свет этот достиг ледяного края земли. Преподобный Савватий, первый Соловецкий инок, был учеником ученика. Преподобного Сергия. Главным событием следующего, ХV-го, века было, без сомнения, образование Русского государства, утвердившегося на месте многочисленных, нередко воевавших друг с другом русских земель и княжеств.
Важнейшим шагом к тому было подчинение великим московским князем Великого Новгорода. Судьбу города и его бескрайних владений, в число которых входили и Соловки, мистически предчувствовал другой Соловецкий "начальник" - преподобный Зосима. Век ХVI-й. Смиренный инок Филипп, долгое время скрывавший свое высокое боярское происхождение, Соловецкий Устроитель, игумен и философ, - и потом митрополит всей Руси, был едва ли не единственным человеком, который, не убоявшись Грозного царя, пытался остановить кровавый опричный пир. Мученическая смерть была венцом ему. Митрополит Филипп - одна из самых светлых и важных фигур нашей истории. В ХVII в. Соловецкий постриженник патриарх Никон и его сотрудник царь Алексей Михайлович, рождение которого было предсказано в Москве Соловецким старцем Елеазаром, провели церковную реформу, остро не принятую на Соловках. Противостояние длилось несколько лет, пока не наступила кровавая развязка. На заснеженном острове, безысходно до весны отрезанном от материка полосой подвижных льдов, сошлись две непримиримые уже силы - стрельцы, выполнявшие приказ, во что бы то ни стало усмирить мятежную братию, и обитатели монастыря, стоявшие за древнюю веру... Не превратилась ли тогда в такой же остров и вся Россия? В начале XVIII в. от стен Соловецкого монастыря отошли боевые корабли Петра I, чтобы, пройдя по морю, суше, Ладоге, Неве, достичь Балтики и отвоевать там, кусок, древней, русской земли, на которой спустя несколько месяцев будет основана новая столица - Санкт-Петербург...
Число примеров можно увеличить. Кажется, не было ни одного важного исторического события, произошедшего где-то далеко на юге, на материке, за дремучими лесами и непроходимыми болотами, чтобы оно так или иначе не отозвалось на Соловках. И что говорить о большевистских СЛОНе и СТОНе? Они были всего лишь закономерными и почти неизбежными звеньями в длинной цепи символических повторов и отзвуков большого в малом. Время текущее... Нет, оно не похоже на реку, в которую можно войти один раз. Оно похоже на море с его гуляющими водами, со штормами и штилями, с таинственно шумящими в прохладной ночной тишине сулоями, с загадочными зеленоватыми огоньками, выскакивающими из-под руля лодки, с неизреченной радостью утреннего света, поднимающегося из черных, ледяных вод. Настоящего нет. Оно растворено в живом прошедшем и таинственном будущем, в котором наступит воскресение мертвых. Всех - праведников и злодеев, сотворившх благая и сотворившх злая. На Соловках мимо этого ощущения невозможно пройти, отвернуться от него, закрыть глаза. Каменный лабиринт, сложенный первобытным жрецом, тропа, протоптанная преподобным, дорога, пробитая через дебри святителем, колодец, вырытый святым, храм, сложенный царем-реформатором, следы от неприятельских ядер, разбившихся о стены в одну из прошлых войн, пила, забытая изможденным зеком, обрывок письма мальчика-юнги, затерявшийся за оконным переплетом, изрезанная матросом дверь, превращающаяся в икону, - всё это не музейные экспонаты, это живое время, наполняющее острова. Не отделенное от прошлого России, Соловецкое прошлое не разделено и внутри себя. Даже современная жизнь, где нередкие склоки, пьянство и разврат вопиют у святых мощей преподобных на пропитанной кровью земле, не встает в непреодолимое противоречие с прежде бывшим. Сын Божий ходил среди грешников и злодеев. И, зная о своей крестной муке, любил их. И уж конечно, нет противоречия и между монастырским и лагерным временами Соловецкого прошлого. Святые подвижники Соловецкого монастыря и святые мученики Соловецкого лагеря сомкнулись в единый сонм Соловецких святых. Их кости, истлевающие или нетленные, лежат в каменистой земле, а дух парит в прозрачной, лучезарной высоте - у престола Творца и Судии. Близость Соловецкой Земли - Небу, подмечаемая уже глазом натуралиста, мысленному взору открывается в своей непреодолимой и торжественной очевидности. Для этого даже не всегда нужно быть верующим человеком. Отсутствие границы с чем-то иным замечают очень многие.
"Не бойтесь Соловков, - сказал однажды Михаил Нестеров. - Там Христос близко".
А. В. Лаушкин 1995г.