Психология - это эмпирическая наука, которая изучает психику человека. Психика же, в свою очередь, реализуется в двух главных модусах, которые можно условно назвать внешний и внутренний, или модус действия и модус переживания. Первое можно зарегистрировать внешне, второе - невозможно, и оно регистрируется только по самоотчетам испытуемых. Необходимость изучения внутреннего модуса психики приводит к частому обращению к понятию сознания, которое, однако, не получает в психологии четкого определения. В настоящей работе сделана попытка изучения концепта сознания в современной психологии и взаимосвязи между понятиями сознания в психологии и философии.
Будучи эмпирической наукой, психология называет сознанием то, что можно изучать, и поэтому понимание сознания в психологии всегда содержательно. Стремление содержательно определить сознание приводит к тому, что достаточно часто происходит отождествление его с теми или иными компонентами психической деятельности, обычно с познавательными (когнитивистский подход, или феномен отождествления сознания и мышления). Это отождествление лежит в основе многочисленных бесплодных споров о том, есть ли сознание у компьютеров, которые вышли за рамки психологии и ведутся на территории философии сознания и даже среди широких масс заинтересованных участников - читателей научно-фантастической литературы.
Употребление понятия
Для исследования концепта сознания в психологии полезно посмотреть, как употребляется соответствующий термин. И он употребляется достаточно бессистемно для указания на специфику интрапсихической области и ее определенных частных областей. Можно выделить несколько главных значений.
1. Сознание как активное состояние познавательного и действующего субъекта (потерять сознание - быть в сознании).
2. Сознание как область связанной системы знаний субъекта (сознательное - бессознательное - измененное состояние сознания).
Иногда в этом же значении говорят о сознании надъындивидуального субъекта (классовое сознание).
3. Сознание как структура связи, которая осуществляет самоорганизацию субъекта. Английский язык здесь колеблется между словами Mind и Self, чаще употребляется второе. "Центральной особенностью личности является самоорганизация, или Self" (7).
4. Сознание как самосознание. Иногда такое понимание формулируется косвенно, например, через определение функций сознания: "К функциями сознания относятся: а) наблюдение самого себя и окружения, это позволяет отдавать себе отчет в том, что происходит...; б) контролирование своих действий....", то есть фактически сознание понимается как наличие рефлексии. (1)
5. Сознание как носитель текущего мысленного содержания. "Восприятия, мысли и чувства, переживаемые человеком в любой момент времени, образуют содержание его сознания" (1).
Психика и сознание
В психологии несравненно чаще используется понятие "психика", нежели понятие "сознание". Прежде всего следует сказать, что оба термина не имеют устоявшегося значения. Только узкоспециальная терминология более-менее точна, а терминология в глобальных областях запутана; в русскоязычной литературе путаница отчасти связана с проблемой перевода: нет устоявшихся переводов слов "сознание" и "психика" с английского и на английский. В английском употребляются mind, consciousness, cognition, mental (прилагательное), что размывает значение этих слов и в русском языке. Пример с переводом книги Д. Деннетта "Виды психики" для "Kinds of minds" кажется мне курьезом путаницы понятий, но этот курьез отражает реальную проблему перевода в области философии сознания: в русском языке меньше терминов, чем в английском, и когда в английском тексте содержательно используются все, в русском не хватает слов. В данном случае перевод "сознание" был зарезервирован для слова consciousness, и для mind не нашлось ничего лучше чем "психика" (а были еще "раздражимость" и др.). В результате создается впечатление, что сознание является одним из "видов психики", что в общем не так.
Есть противоположная традиция - противопоставление этих понятий. Вот что пишет Василюк: "Основная проблематичность жизни в легком и сложном мире не внешняя (Как достичь цель? Как удовлетворить потребность?), а внутренняя (Какую цель поставить? Ради чего действовать?). Если в реалистическом мире развивается психика, то в легком и сложном - сознание, как "орган", предназначение которого - согласование и сопряжение различных жизненных отношений." (3)
Здесь, конечно, мы имеем пример личной терминологии, возможность которой дает нечеткость терминов. Но это нам позволяет обратить внимание на то, что сознание можно и нужно рассматривать как несводимое к психике. Если психика - это, в общем случае, явление природное, то сознание не является природным феноменом. Думается, что его скорее следует определить как феномен организации или структуры. Хотя, конечно, это вопрос открытый.
Однако если это различение будет адекватно для философии, то для психологии оно не адекватно, поскольку она все равно будет изучать определенный феномен, свойственный природе человека, будет называть его сознанием и пытаться его содержательно наполнить.
Бихевиоризм в психологии и философии
Был довольно долгий период времени, когда в психологии господствовало мнение, что изучать научными методами можно только то, что возможно зарегистрировать внешне, то есть только действие. Это было радикальным образом постулировано в подходе бихевиоризма.
В непосредственной связи с психологическим бихевиоризмом находится философское направление логический бихевиоризм, которое совершает попытку логическими средствами показать, что понятие сознания является категориальной ошибкой, у него нет референции.
Имеются две версии логического бихевиоризма. Согласно слабой версии, распространенной среди философов психологии (Халл, Спенс), всякий осмысленный психологический язык оказывается языком описания поведения. В этой версии обосновывается возможность для психологии быть точной наукой, предоставляющей проверяемой знание, и указывается, что для этого из терминологического словаря психологии должны быть исключены "ментальные предикаты" ("больно", "радостно"), доступные только интроспективному отчету. В этой форме логический бихевиоризм позволяет привести аргументы против скептической посылки, согласно которой никакое знание о ментальном состоянии других людей невозможно. Сильная версия логического бихевиоризма состоит в утверждении, что ментальными терминами не следует пользоваться, так как у них нет референтов - ментальных состояний. Сильной версии придерживались основоположники психологического бихевиоризма Э.Торндайк и Дж.Уотсон, представитель необихевиоризма Б. Скиннер, у которых она служила идеологической базой экспериментального метода; философскую разработку этой версии осуществили К. Гемпель и Г. Райл. Неверифицируемые предложения, содержащие данные интроспекции, квалифицируются как бессмысленные, научная работа с ними невозможна, и поэтому они не являются предметом для обсуждения. Термин "сознание" является сокращенным термином для телесного поведения. По мнению Райла, употребление ментальных терминов в естественном языке является категориальной ошибкой, гипостазированием, наделением некой сущностью слова, которое обозначает на самом деле способ поведения или предрасположенность к поведению. Отрицается существование внутреннего мира: например, воображение не есть продуцирование образов, но вид притворного поведения; убеждение - это не существующая в сознании мысль либо сила, но предрасположенность вести себя определенным образом и т.п.
Трудно отделаться от чувства, что логический бихевиоризм в версии Райла - это нарочито парадоксальная философия, наподобие зеноновских апорий или солипсизма, потому что нельзя утверждать что-либо подобное всерьез. К тому же подобный ход мысли чреват, если можно так выразиться, матом в один ход на собственном поле: например, легко показать, что понятие "категориальная ошибка" является такой же по типу ошибкой, так как просто гипостазирует определенный вид поведения (речевого поведения по гипостазированию, скажем, сознания). Тот, кто желает идти в бихевиоризме до конца, никак не может привлекать для обоснования логику, ибо она рождается и плодотворно функционирует совсем в другой, в противоположной парадигме. "Логический бихевиоризм" - это оксюморон по природе своей.
Тем не менее, в философии эти споры привели к тому, что современная аналитическая философия сознания, хотя и активно пользуется этим понятием, ищет альтернативные стратегии его деконструкции / объяснения / переформулирования / редукции. Направление это достаточно продуктивное, так как за века господства картезианской парадигмы о сознании как об особой сущности было сказано достаточно, и вполне разумным представляется поискать, не скрывается ли за этой сущностью какая-то иная сущность. (Ответ, думается, будет отрицательным, но сам поиск - плодотворным).
Исследования переживания
Эмпирическая психология сегодня вернулась к использованию понятия сознания в связи с возрождением в семидесятых годах интроспекционизма, последовавшим после краха программы бихевиоризма.
Более того, даже если бы не было этого краха, интроспекционистские исследования все равно развивались бы, потому что наука по своей природе не может запретить себе исследовать какой-либо предмет, если его реально и объективно можно исследовать; а переживание исследовать можно, несмотря на неточность получаемых данных, потому что оно все же представляет из себя вполне объективный феномен.
Как выше было сказано, в примерном приближении объекты изучения психологии можно разнести на два класса: те, которые сводятся к действию, и те, которые сводятся к переживанию. Интересную мысль о границе между ними высказывает отечественный исследователь Ф.Е. Василюк (2): действие возникает в сфере возможности, переживание - в сфере невозможности. Я употребляю термин "переживание" намеренно, хотя для того, что он обозначает, употребляется не только он; в современной аналитической философии чаще говорят о "ментальных состояниях" (mental states). Однако смысловая область термина "переживание" шире, и этим я хочу подчеркнуть, что полезно обращаться и к старым разработкам основоположников психологии, например, В. Дильтея, который пользовался понятием "переживание" (Erlebnis), и к феноменологии, оперирующей понятием "опыт" (Erfahrung / experience), и к современным психологическим школам, изучающим переживание (experience). В аналитической философии вокруг качественной специфики переживания развернулся так называемый спор о qualia, в существо которого сейчас мы вдаваться не будем.
Закономерности, которые управляют деятельностью и переживанием, по-видимому, разные, хотя по сей день не прекращаются попытки трактовать переживание как один из видов действия. Для психологии существенно то, что изучение переживания невозможно без обращения к данным интроспекции.
Это обращение в свою очередь сопряжено с рядом эффектов. Прежде всего, при обращении к интроспекции приходится сталкиваться с тем, что, как было показано еще Гуссерлем, основное свойство сознания есть полагание смысла. Смысл же неотъемлемым образом представляет собой связь. Как бы ни трактовать эту связь - как связь между объектом и знаком, как связь между знаком и его ментальной репрезентацией, как отсылку к прошлому опыту, как указание на элемент поведения, как ассоциацию между похожими мыслями, как аналогию между похожими структурами, как синтаксическую связь, в конце концов - все равно так или иначе оказывается, что между собой многообразными связями соотнесены элементы разных уровней и едва ли не всё связано со всем. Поэтому выделение атомарного переживания "в чистоте" психологическими методами невозможно. В связи с этим внутри психологии не утихает стремление обратиться к психофизиологии и зарегистрировать переживание приборными методиками (нейрохимически, электрофизиологически, томографически или еще как-либо). Однако и приборные методики, при всей их объективности, не могут обойтись без интроспекции хотя бы для установления первоначального соответствия между внутренними и объективно регистрируемыми состояниями.
Итак, критерием сознания в психологии чаще всего является а) наличие мышления, что позволяет отличить человека от животных, и б) наличие переживания, что позволяет отличить человека от компьютера. Таким образом, можно заметить, что человек мыслится чем-то средним между животным и компьютером: с животными его родним переживание, с компьютерами - мышление. Вопрос о том, имеют ли переживания человека качественную специфику по сравнению с переживаниями животных, а также широко дискутируемый вопрос, можно ли моделировать мышление человека на компьютере, я предлагаю не рассматривать. На мой взгляд, сознание следует искать в принципе не там.
Почему? Давайте обратим внимание, что сознание можно помыслить и без мышления, и без переживания.
а) Сознание без мышления.
Отдаю себе отчет, что предложение "помыслить без мышления" звучит на первый взгляд самопротиворечиво, однако думаю, что ничего особо противоречивого в этом нет. Почему бы не представить себя кем-то, кто, допустим, только видит, но ничего про это не думает? Мне кажется, это возможно, и так же возможно представить себя в сознании, но без мыслей. Такое состояние, например, знакомо тем, кто занимался медитацией. Про мышление можно сказать множество вещей, которые будут сказаны именно про мышление и не будут относиться к сознанию. Скажем, Выготским было показано, что к 12 годам мышление претерпевает, некоторым образом, понятийное созревание, и в дальнейшем мышление взрослого принципиально не изменяется. Но из этого неверно было бы делать вывод, что сознание так же "созревает" к 12 годам и не меняется дальше. Еще пример: возможность говорить о вынесении мышления за пределы индивидуального мозга не означает, что параллельно выносится и сознание; а возможность говорить, что сознание бывает надъиндивидуальным не означает, что возможно надъиндивидуальное мышление. Еще пример: мышление может протекать бессознательно (во сне, во фрейдовском бессознательном, интуитивно). Сознание может приходить в измененное состояние при внешне сохранном мышлении. Примеры можно продолжать.
Вообще, на мой взгляд, когнитивистская редукция сознания глубоко ошибочна. Настолько очевидно, что сознание и мышление суть разные вещи, что удивительно, что их смешивают. Поскольку это, несомненно, идет от Декарта, то хочется сказать, что именно отождествление сознания и мышления, а вовсе не дуализм сознание/тело, является подлинно тяжелым наследием картезианской парадигмы.
б) Сознание без переживания.
Отделить сознание от переживания сложнее, но тоже возможно. Так, самоотчет о переживании отделен от переживания. Возможны особые состояния сознания, которые тоже отделены от переживаний. Если бы человек не способен был подняться над переживаниями, то не было бы оснований говорить о его свободе, но такие основания есть. Кант, скажем, доказывает, что долг не является чувством (переживанием): он не основан на желании удовольствия, а представляет собой моральный закон, основанный на свободе. Вообще, переживание - природно обусловленный феномен, и свести сознание человека к переживанию означает попытку объяснить его природной причинностью. Но природная причинность делает ненужной, собственно, сам феномен сознания.
Важно не ограничиваться бинарной оппозицией "мышление - переживание", ибо ни то, ни другое, ни они вместе, хотя ими и сопровождается большинство состояний сознания, не исчерпывают его.
Сознание и самосознание
Как указывает Г. Хант в (6), споры о природе сознания в рамках когнитивных наук заходят в тупик. Для того, чтобы понять человеческое сознание, нужно привлечь новые подходы (сам он предлагает взять за основу "экологический" подход Дж. Гибсона, который объясняет сознание необходимостью символьной репрезентации информации ради обмена ею между анализаторами).
Но мне кажется, что главный признак, делающий человеческое сознание именно человеческим - это наличие самосознания и связанной с ним трансценденции.
Само по себе самосознание вытекает из наличия обратной связи, необходимость которой диктуется управляющими функциями мышления. То есть обратная связь входит в управляющую схему и в достаточно сложной компьютерной системе. Звенья обратной связи, возможно многочисленные, не обязательно стянуты в центр, поэтому из одного факта наличия обратной связи мы не можем сделать вывод о появлении Я и сознания. Человеческая управляющая система формирует такой центр, возможно, вследствие необходимости сообщать о себе как о единичном индивиде в системе социальных отношений. Обратим внимание, что достаточно даже минимальной неопределенности, наличие которой ведет к появлению широкого диапазона свободы. Первоначально свобода появляется как возможность принять то или другое управляющее решение. Очевидно, что чем больше управляющие звенья связаны друг с другом и чем больше они могут обмениваться информацией, тем больше свобода в смысле широты диапазона принятия возможных решений. Поэтому стягивание управляющих связей в точку выгодно целому системы в смысле расширения диапазона ее свободы.
Но и наличие управляющего центра, стянутого в точку, не дает возможности еще говорить о сознании в подлинном смысле этого слова.
Сознание в подлинном смысле появляется вместе с трансценденцией. Под этим понимается способность формулирования вечных, определенных лишь самими собой идей и законов, управляющих свободой. Например, такова автономная этика. Кант показывает, что категорический императив не определяется никакими целями, помимо собственно моральных. Способность человека формулировать такие цели, которым должно следовать ради них самих - это способность к трансценденции. Ее нельзя объяснить посредством сведения сознания ни к мышлению, ни к переживанию.
Может ли психология оперировать таким концептом сознания? Возможно ли его изучать эмпирически? Этот вопрос пока нужно оставить открытым.
1. Аткинсон и др., "Введение в психологию", СПб, М., 2003, С. 232.
2. Василюк Ф.Е. Переживание и молитва. М., 2005.
3. Василюк Ф.Е. Жизненный мир и кризис: типологический анализ критических ситуаций. Психологический журнал, № 3. 1995.
4. Величковский Б.М. Когнитивная наука. Основы психологии познания. В 2 тт. М., 2006.
5. Кант И. Критика практического разума // Кант И. Соч. в 6 т. Т 4(1). М.: Мысль, 1965.
6. Хант Г. О природе сознания. М., 2004.
7. Ingham J.M., Psychological Anthropology Reconsidered, Cambridge, 1996.